Клавдия Ивановна Шульженко

Знакомство с коллекционером грамзаписей Борисом Вадимовичем Бронниковым подарило автору сайта «Retroportal.Ru» не только интересное общение с увлечённым человеком, более полувека вдохновенно собирающим давние грампластинки, но и позволило подготовить несколько эксклюзивных материалов для сайта. Один из них представлен на этой странице и посвящён народной артистке СССР Клавдии Ивановне Шульженко.

В публикации использованы материалы книг:
«Мастера эстрады», сборник, Москва, «Искусство», 1964;
«Воображаемый концерт», сборник, «Искусство», Ленинградское отделение, 1971;
Глеб Скороходов «Клавдия Шульженко», «Искусство», 1974;
«Певцы советской эстрады», сборник, Москва, «Искусство», 1977;
Владимир Коралли «Считаем себя мобилизованными. Записки эстрадного артиста», Москва, «Библиотека «Огонёк», 1978;
Леонид Утёсов «С песней по жизни», Москва, «Искусство», 1979;
Ирина Василинина «Клавдия Шульженко», Москва, «Искусство», 1979;
Клавдия Шульженко «Когда Вы спросите меня...», Москва, «Молодая гвардия», 1981;
Глеб Скороходов «Звёзды советской эстрады», Москва, «Советский композитор», 1982; издание 2-е, Москва, «Искусство», 1986;
Владимир Коралли «Сердце, отданное эстраде», Москва, «Искусство», 1988;
Анатолий Железный «Наш друг - грампластинка», Киев, «Музычна Украйина», 1989;
Вячеслав Хотулёв «Клавдия Шульженко. Жизнь, любовь, песня», Москва, «Олимп», 1998;
Владимир Коралли «Куплетист из Одессы», Москва, «Библиотека Огонёк», 1991;
Журнал «Огонёк», №18, 1993;
Журнал «Женский клуб», №1, 1996;
«Клавдия Шульженко. Певица на все времена», сборник под ред. А.Л. Вартаняна, Москва, «Московские учебники и Картолитография», 1999;
«Клавдия Шульженко. Петь - значит жить!», сборник под редакцией А.Л. Вартаняна, Москва, «Наталис», 2005;
Анисим Гиммерверт «Оскар Строк - король и подданный», Нижний Новгород, «ДЕКОМ», 2006;
«Кумиры и корифеи искусства ХХ века», альманах, Москва, «Молодёжная эстрада», 2006;
Глеб Скороходов «Три влечения Клавдии Шульженко», Москва, «Алгоритм-Книга», 2006;
Ашот Вартанян «Клавдия Шульженко: портрет на фоне эпохи», сборник к 105-летию К.И. Шульженко, Москва, «Московская городская организация Союза писателей России», 2012;
Журнал «История в женских портретах», выпуск №28, Москва, «Де Агостини», 2013;
Ашот Вартанян «Концерт, который стал легендой», сборник, Москва, 2014;
Юрий Кружнов «Синий платочек лейтенанта Максимова», Санкт-Петербург, «Серебряный век», 2019;
Ашот Вартанян «Легенда по имени Шульженко», Москва, 2021;

фотографии и материалы из личного архива А.Л. Вартаняна (г. Москва);

информация из Интернета.

Отдельная благодарность М.М. Талахову (Санкт-Петербург) за предоставленные эксклюзивные материалы.

Иллюстрации и музыкальные записи для страницы подобраны филофонистом Б.В. Бронниковым (г.Курск).

В архиве Бориса Бронникова хранятся грампластинки с записями Клавдии Шульженко, книги, журналы, открытки, посвящённые творчеству певицы. О личной и творческой жизни, о непростой судьбе Клавдии Ивановны Шульженко рассказывает данная публикация.

Дорогие читатели!

С самого начала хотел бы обратить Ваше внимание на то, что предлагаемый Вам материал получился довольно объёмным. Такой «весомый» опыт - первый на сайте «Retroportal.Ru». Именно по этой причине прошу Вас не спешить при открытии страницы и подождать несколько минут, чтобы тем самым дать информации загрузиться полностью. В противном случае могут возникать паузы при просмотре текста, воспроизведении фонограмм и видео. Очень надеюсь на Ваше понимание и желаю Вам приятного просмотра!

Должен признаться, что идея создания страницы о Клавдии Ивановне Шульженко возникла у меня давно; ещё при подготовке предыдущих - о Михаиле Александровиче, Леониде Заходнике, Рашиде Бейбутове, Владимире Канделаки и «звёздах» советской оперетты. Но одолевали сомнения: что можно добавить к тому, что уже написано и снято, опубликовано в Интернете об этой замечательной певице?.. Зачем пересказывать всем и хорошо известное?.. Я ведь не литератор. Как вообще будет выглядеть моё изложение на фоне прекрасных книг Глеба Скороходова, сборников Ашота Вартаняна? Нужно ли это?..

Но опять вспомнилось, что некоторые страницы, созданные в Интернете с моим участием, имеют, как не однажды подтверждал автор и редактор сайта «Retroportal.ru» Виталий Гапоненко, по нескольку десятков тысяч просмотров (что лично у меня самого вызывает глубочайшее удивление). И я подумал, что, должно быть, публикации эти всё же кому-то нужны, потому что в них удачно соединяются и сочетаются тексты, музыка, а при возможности, кино- и видеофрагменты. Кроме того, патефонные грампластинки практически отошли в далёкое прошлое; на долгоиграющие же и компакт-диски попали далеко не все записи Клавдии Ивановны прежних лет, да и во «всемирной паутине» они размещены выборочно и не всегда самого хорошего качества. Так почему бы опять не попробовать?..

К сожалению, многие современные «авторы» не отличаются особой добросовестностью и публикуют то, что не выверено, не проверено должным образом. Очевидно, кое-кому не хочется тратить лишнее время, рассчитывая не неосведомлённость и невзыскательность читающей публики.

К примеру, Ирина Ракша, прозаик, кинодраматург, лауреат нескольких литературных премий, однажды опубликовала в печати статью о Клавдии Ивановне Шульженко с массой неточностей.

Небезызвестный многим «гольяновский собиратель», любитель «старой доброй музыки», некто Г. Качурин в один из своих компакт-дисков с записями Клавдии Шульженко «впихнул» (иначе и не скажешь!) одну из записей репертуара примадонны советской оперетты Клавдии Новиковой; то есть, Клавдию Шульженко сделали опереточной певицей(!) От этих «гольяновских фокусов» - хоть стой, хоть падай...

Глеб Скороходов «Клавдия Шульженко», 1974 год

Готовясь к написанию страницы, начал просматривать имеющиеся в Интернете материалы о жизни и творчестве Клавдии Ивановны и совершенно случайно наткнулся на программу Максима Кравчинского из цикла «Легенды и факты», размещённую на канале «YouTube» 13 ноября 2019 года. (Давно слежу за творчеством Максима Кравчинского. Нашему знакомству много лет - не раз встречались и беседовали. В коллекции имею несколько отличных книг Максима; в том числе, с его автографами. После моего отъезда из Москвы в июне 2018 года мы списываемся и созваниваемся до сих пор. В планах Максима, как он сам не раз писал и говорил, посещение Курска и находящегося недалеко от города музея моей землячки - певицы Надежды Васильевны Плевицкой. Очень надеюсь на осуществление сей задумки.)

Стал смотреть программу. Значит, «легенды и факты»...

Ну, хорошо. Максим может и не знать, что человек не бывает «артистическим», а только «артистичным».

Но откуда при упоминании событий 1939 года послевоенное фото певицы?

Клавдия Шульженко - победительница I-го Всесоюзного Конкурса артистов эстрады?.. - Но и в Интернете написано, что певица получила лишь IV-ю премию (3000 рублей, да и то при большой поддержке председателя жюри - композитора Исаака Дунаевского, о чём он и поведал позднее Клавдии Ивановне в телефонном разговоре). На Конкурсе победила Дебора Яковлевна Пантофель-Нечецкая, ныне весьма подзабытая. Да, с позиций времени можно утверждать, что решение жюри конкурса по каким-то причинам не отразило действительность. Впоследствии жизнь всё расставила по местам. Однако в январе 1940 года при подведении итогов случилось именно так!

При описании происходившего в последние предвоенные годы демонстрируется фото Клавдии Шульженко и Бориса Мандруса... - До сентября 1945 года Клавдия Ивановна выступала с оркестром. С Борисом Мандрусом певица встретилась только в 1951 году!

Умиравший в госпитале от ран Павел Григорьев окликнул Шульженко не словом «Клавочка», а «Кунечка»!

Шульженко «дала за всю войну более 500 концертов»?! - Только за первый год работы на Ленинградском фронте и в блокадном Ленинграде Клавдия Ивановна выступила 499 раз! 500-ый концерт состоялся во время блокады - в Ленинградском Доме Красной Армии 12 июля 1942 года! Общее количество выступлений певицы в тылу, на фронте, в поездках по многим городам страны в годы военного лихолетья, наверное, и подсчитать невозможно! В автобиографии 1958 года певица указала, что только для воинов действующей армии на Ленинградском и других фронтах было дано 1600 концертов!

Несколько человек из оркестра Шульженко и Коралли были убиты на фронте? - Два музыканта умерли в блокаду от недоедания, от дистрофии, делясь пайком с членами своих семей и работая из последних сил!

При разводе в 1955 году речь шла о романе Клавдии Шульженко с Ильёй Жаком?! - Шульженко и Коралли развелись в 1956-м. Певица познакомилась с неким зубным врачом, в чём её упрекал законный супруг, но вопрос с Жаком был закрыт ещё в 1939 году, до I Всесоюзного Конкурса артистов эстрады!

Коралли в процессе развода при дележе имущества забрал одну серёжку супруги?! - Да Клавдия Ивановна сама ему это предложила в порыве возмущения его скаредностью и желая высмеять! Зачем бы Владимиру Филипповичу могла понадобиться одна серёжка?!

Георгий Епифанов до встречи с Шульженко успел написать ей более 100 писем?! Он приехал в тот же санаторий, что и Шульженко «по путёвке»?! - Епифанов посылал открытки, а к Шульженко на один вечер его привезла их общая знакомая! Они пили чай у Шульженко дома, и там же, а не в номере санатория (как у Кравчинского), поздно вечером Клавдия Ивановна сказала Жоржу: «Или уходите, или оставайтесь!»

Юбилейный концерт Клавдии Шульженко в Колонном зале Дома союзов,
10 апреля 1976 года

Юбилейный концерт Клавдии Ивановны в Колонном зале к её 70-летию длился 2,5 часа?.. - Концерт вышел позднее на двух долгоиграющих «гигантах» общей продолжительностью... 80 минут. Да. С сокращениями. Но и полная видеозапись концерта 10 апреля 1976 года: с не вошедшей на пластинки и в компакт-диск «Фантазией» на темы песен из репертуара К.И. Шульженко, со всеми «бисами» и аплодисментами, оставшимися без купюр только на видеоплёнке, и с полным финальным обращением к зрителям, зафиксированным на грампластинке и в компакт-диске лишь частично, занимает менее 120 минут!

Владимир Коралли «Считаем себя мобилизованными», 1978 год

Владимир Коралли - автор «двух книг»?.. - В 1978 и 1991 гг. в библиотечке журнала «Огонёк» у Владимира Филипповича вышли две брошюрки по 48 страниц. Его книга «Сердце, отданное эстраде» появилась в 1988 году. Так сколько же книг написал Коралли?.. Может, тогда уже три?.. (Правда, мне книги по 48 страничек никогда не попадались.)

Ох... Не много ли тут всего и сразу?.. И это ещё, особо не вдаваясь в подробности!..

Владимир Коралли «Куплетист из Одессы», 1991 год

Не мудрствуя лукаво, тут же написал Максиму Кравчинскому о неточностях, огрехах и спросил, зачем же так?.. Ответ не заставил себя ждать: «Я, Борис, не гонюсь в своих изысканиях за научной точностью. Иногда и передёрнуть могу, чтобы зрителю было интереснее. Это не математика и не медицина: тут можно и приукрасить или, наоборот, недосказать. Я считаю, что это всё - часть индустрии развлечений, и даже биографии артистов должны работать на это».

Владимир Коралли «Сердце, отданное эстраде», 1988 год

И сейчас, по прошествии времени, трудно описать чувства, охватившие меня при прочтении откровений именитого автора...

То есть, чувства, конечно, были. Но надо же «по-райкински»: мяхше и деликатнее...

В принципе, пусть Максим Эдуардович и младше на 12 лет. Но кто я по сравнению с ним? - Не канидат экономических наук, не писатель, не журналист, не телеведущий. У меня никогда не выйдет ни одна книга. Читательская и зрительская аудитория Кравчинского во много раз больше. Кому нужен этот спор? По сути, мой «наскок» - «глас вопиющего в пустыне»!

Но Максиму я ответил так: «Мне думается, те, о ком Вы пишете и рассказываете, достойны того, чтобы о них публиковалась правда, а не вымыслы. По-моему, это справедливо. Не в “бульварной” же газете Вы работаете!»

(Ну, а как бы ответили Вы, уважаемые читатели?.. Или просто промолчали бы?..)

Пожелав Максиму Эдуардовичу дальнейших успехов и всего наилучшего, для себя понял одно: пока могу и способен сделать хоть что-то, надо действовать! - Написать правду, не оскорбляющую честь и память легендарного человека.

Итак, позвольте начать.

Вячеслав Хотулёв «Клавдия Шульженко. Жизнь, любовь, песня», 1998 год

Голос Клавдии Ивановны Шульженко я услышал впервые на пороге 12-летия, когда моя бабушка, мамина мама, подарила патефон и свои пластинки. Правда, пластинка Шульженко оказалась всего лишь одна. Вспоминая этикетку моего первого её экземпляра с мухинскими «Рабочим и колхозницей» Апрелевского завода, понимаю, что вышла она в 1947 - 1948 годах, ещё до возобновления предвоенного производства так называемых дисков «ПХВ-п». На одной стороне услышал весьма серьёзную в ту пору для меня песню «Не тревожь ты себя», а на другой оказалась «Ягода», записанная в весёлом танцевальном ритме. Песня исполнялась довольно быстро, поэтому слова разобрал далеко не все. И признаюсь, что прошло немало времени, пока у меня появились песенники и книги знаменитого российского коллекционера Валерия Дмитриевича Сафошкина с текстами произведений из репертуара Клавдии Ивановны, из которых, наконец, всё стало понятно. Не сразу узнал, что та пластинка, на самом деле, записана ещё во время войны, в 1944 году.

Позднее, как уже рассказывал на странице, посвящённой Владимиру Аркадьевичу Канделаки, в коллекцию добавились пластинки второй бабушки, папиной мамы, где обнаружились несколько пластинок Клавдии Шульженко. Пела она, как я услышал, и под оркестр, и в сопровождении инструментального ансамбля, и под аккомпанемент пианистов Раисы Брановской и Бориса Мандруса. Больше нравилось пение Клавдии Ивановны с ансамблем и оркестром. Но впечатлила и «Простая девчонка». (Лишь потом узнал, что играть на кастаньетах певица специально училась сама.)

Пластинку «Руки»-«Старые письма» получил в подарок от одноклассницы. (Как выяснилось позднее, такая «спаровка» издавалась с 50-х годов. Первоначально эти записи появились в 1945 году на разных дисках.)

А однажды в программе Виктора Витальевича Татарского «Встреча с песней» познакомился с «Андрюшей» - тем самым, которому быть в печали совсем не обязательно. Как же тогда понравилась эта пластинка... Но найти её, к большому сожалению, никак не получалось. И вдруг где-то через год запись неожиданно зазвучала за стенкой в спальне: наш сосед в состоянии очередного подпития завёл радиолу! От неожиданности я просто обалдел! Нет, не от того, что сосед снова «на веселе» - с ним это происходило регулярно. А именно по той причине, что услышал полюбившуюся мелодию! Где же он мог её взять? Откуда? Я ведь не знал тогда, что «Андрюша», как и другие довоенные пластинки К.И. Шульженко печатался с довоенных матриц и в 1956 году, и даже позже. К моей радости, соседский пьяница, следуя постоянной «музыкальной привычке», прослушал песню раз пять (иногда с некоторыми доходило и до пятнадцати). Помните, как у Леонида Утёсова? - «Я живу в озвученной квартире!» Но не идти же за полюбившейся пластинкой к алкоголику... Она нашлась позже, да и потом, в Москве, попадалась не однажды и даже в оригинальном издании для «обменного фонда».

Никакой дополнительной информацией о Клавдии Шульженко изначально я не владел. Наконец, в 1981 году, в год моего 20-летия, в «Молодой гвардии» в серии «Мастера искусств-молодёжи» издали книгу Глеба Скороходова «Клавдия Шульженко. Когда Вы спросите меня...». Она свободно продавалась в курском «Доме книги». К сожалению, как и многие издания тех лет, книга вышла в мягкой обложке и в клеёном переплёте, который со временем, как часто случалось, просто развалился... (Однако выход нашёл, решив на некоторое время стать «переплётчиком»! Кстати, дорогие друзья, заодно могу поделиться с Вами моим «секретом». Мало ли что? - Может, и Вам он пригодится для «спасения» ценных для Вас изданий. Всё весьма просто и особого умения практически не требует.

Клавдия Шульженко «Когда Вы спросите меня...», 1981 год

Вспомнил, что в прежние годы брошюрки и более толстые книги в мягкой обложке (то есть, сам блок) пробивались насквозь двумя-тремя скрепками, а обложка наклеивалась сверху. Решил попробовать. Тетрадные скрепки, тонкие и короткие, не подходили. И взялся за обыкновенные канцелярские. Короткие, обычные. (Большие, из толстой проволоки, тогда не выпускали. Да они и сейчас не очень удобны для переплёта.) Разогнуть канцелярскую закруглённую скрепку, отломить от неё кусочек нужной длины и выгнуть из кусочка прямоугольную п-образную с помощью плоскогубцев оказалось очень просто. Затем следовало аккуратненько оторвать обложку или совсем, или до сгиба и пробить в блоке отверстия под две или три скрепки. Особые инструменты для этого не нужны - сперва брал наиболее толстые иголки 100-120 номера от швейной машинки и стучал по ним сверху молотком. Но в Курске за иголками для машинки часто приходилось побегать по магазинам. Поэтому иногда прокалывал и шилом, хотя иголки всё же получше, ибо шило часто имеет форму конуса, а швейная машинная игла по ширине на всю рабочую длину одинакова. Затем, подставив под вышедшую с обратной стороны скрепку небольшую отвёртку или тонкую металлическую линейку, молоточком же аккуратненько новодельную скрепку с обеих сторон загибал внутрь. (Не спрашивайте меня, зачем нужна отвёртка! - Без неё при загибании скрепки часто повреждается и деформируется книжный блок и прорывается насквозь последний лист самого блока!) После этого загнутую на блоке скрепку следовало сверху пристукнуть молоточком, чтобы она загнулась окончательно и не очень сильно выступала на общем фоне. А уж после этого оторванная аккуратно обложка подлежала водворению на место при помощи клея!

Эффект всегда превосходил все ожидания, и таким способом удалось спасти от «позора разложения» немало ценных изданий!

В давние советские годы дефицитный клей «ПВА» можно было увидеть только у тёти Вали в телевизоре; Курск ведь - не Москва. Через несколько лет «ПВА» появился и у нас и продавался очень хорошего качества: как ни странно, бумагу и всё указанное на его упаковке склеивал. Ныне же его свойства... оставляют желать много лучшего. Посему, сейчас не избегаю пользования клеящими карандашами, из которых особо привлекает «Erich Krause» (хотя о вкусах и не спорят). Да! Для создания ровной клеевой полоски у сгиба книжного блока всегда кладу при этом сверху на последнюю страницу листик бумаги по её размеру, а клеящим карандашом провожу сверху несколько раз, потому что бумага попадается разная и не всегда хорошо промазывается, что видно на глаз. При этом, конечно, напрасно расходуется несколько миллиграммов клея, но зато выходит ровно и аккуратно-не хуже, чем в подпольной типографии!)

Сборник «Воображаемый концерт» 1971 года,
одна из глав которого посвящена К.И. Шульженко

В годы моей (к сожалению, уже отдалённой) молодости в Курске работало несколько прекрасных букинистических отделов и магазинов. Один из них находился на «полгоре», почти в самом низу, в несуществующем ныне одноэтажном здании. (Ах, какие шикарные диафильмы по 20 и 30 копеек - чёрно-белые и цветные за одну часть там продавали до появления букинистического!..)

По сей причине у меня появился долгожданный сборник «Воображаемый концерт» 1971 года, процитированный в аннотации к первому комплекту из трёх долгоиграющих «гигантов» Леонида Утёсова, записанному годом позже, и ещё несколько замечательных книг о К.И. Шульженко - Глеба Скороходова «Клавдия Шульженко» 1974 года и Ирины Василининой «Клавдия Шульженко» 1979 года. Это сейчас, при наличии Интернета - сайтов «Alib.ru», «Мешок», «Avitо.ru» и других приобретать подобные издания просто, а тогда моими находками я безумно гордился!

Ирина Василинина «Клавдия Шульженко», 1979 год

Летом 1983 года я в очередной раз попал в Ленинград, в котором впервые оказался с мамой зимой 1981 года, ещё до моего 20-летия. Нет, мы не достали торт «Север», не запаслись яблоками «Джонатан». Но «Сливочные поленья» в продаже имелись! Кое-какие долгоиграющие пластинки попались и в «ДЛТ», и в «Гостином дворе»! (Комиссионки с патефонными дисками тогда ещё не существовали, а посещение ленинградской барахолки также в мои планы не входило. Да и работала ли она тогда на Удельной?.. - Не знаю... В «Гостином дворе» приходилось не очень просто: да, всего два этажа. Но периодически возникал соблазн заново побежать по кольцу то по первому этажу, то по второму... Да и доехать с Проспекта Стачек, где мы с мамой останавливались у знакомых - всего-то 5 (пять!) копеек! (Помните: «До сих пор он ездит с той весны между “Автово” и “Площадью Восстания” - парень с Петроградской стороны...»)

Помню, что в нескольких ленинградских магазинах продавался «гигант» Аркадия Погодина. Но тогда я прошёл мимо и позднее ограничился лишь его «миньоном» с четырьмя песнями, выпущенным «Мелодией». Пластинка нашлась в одной из курских «уценёнок» за 10 копеек. Конечно, потом о моей недальновидности сильно пожалел, хотя нет ничего удивительного в том, что отдельные «звёзды» ретро-эстрады вошли в мою жизнь не сразу, а только с течением времени. Годы спустя Аркадий Соломонович Погодин (Пиливер) занял достойное место в моей коллекции. Но именно с Ленинградом связано в моей памяти первое о нём воспоминание.

С гордостью прижимал тогда к груди отхваченный «гигант» под названием «На концерте Леонида Утёсова», анонс которого услышал задолго на радиостанции «Юность». Почему-то в Курске его не продавали... В Каталог «Посылторга» пластинка тоже не вошла... (Сколько же многодневных, многомесячных и многолетних мучений, сколько переживаний приходится иногда выносить обычному филофонисту... Вы будете смеяться, уважаемые читатели: патефонные пластинки иногда снились мне и по ночам. Нет, не какие-то конкретные, искомые и желанные. А так, кучками. И почему-то всегда только целые. Те времена давно прошли - сейчас в музыкальном смысле по ночам спокоен. Но было, было...)

А ещё запомнился полуподвальный магазинчик прямо на Невском проспекте. Там продавались открытки, диафильмы и диапозитивы. И там можно было найти портативный фильмоскоп для просмотра диапозитивов на свет. В картонной коробочке в комплекте с двадцатью диапозитивами он стоил... 1 рубль 30 копеек. Иногда его называли «диаскоп». (Клянусь, что именно всё так и было!)

Ленинградский диаскоп образца 1981 года

В этом же магазинчике попался на глаза чёрно-белый «звуковой диафильм» в двух частях «Леонид Утёсов» - «Клавдия Шульженко». Звуковое сопровождение к диафильму прилагалось на «гранде» Ленинградского завода грампластинок. (Звуковые диафильмы выпускались в СССР с конца 50-х годов, а я их хорошо помнил по нашей средней школе № 7 имени А.С. Пушкина: такие часто смотрели на уроках немецкого языка у Людмилы Ивановны Осиповой, Заслуженного учителя РСФСР, лучшего специалиста по иностранному языку города Курска и Курской области, о чём уже вспоминал на одной из страниц.) С 1983 года и украшает сей ленинградский «кунштюк» мою коллекцию.

Прошло много лет. Коллекция пополнилась другими грамзаписями певицы, компакт-дисками, интересными печатными изданиями и открытками. Большую помощь в своё время с редкими ленинградскими до- и послевоенными пластинками Шульженко оказали филофонисты Владимир Тёмин из Ярославля и Юрий Бояринцев из Санкт-Петербурга, за что им весьма признателен.

Всего, что хотелось бы, конечно, не собрать. Некоторые пластинки так и прошли мимо и в силу вполне понятных обстоятельств в мои руки не попадут уже никогда...

Впрочем, нельзя объять необъятное. Фонотека достаточно объёмна, в чём Вы, дорогие друзья, уже не раз могли убедиться, и что подтвердят записи, которые Вы сможете услышать на этой странице. Позвольте пожелать Вам приятного прочтения и прослушивания и напомнить, что я и автор сайта «Retroportal.Ru», Виталий Васильевич Гапоненко, c благодарностью примем все Ваши замечания и пожелания. Наши контакты в конце публикации.

В предвоенные годы

Клавдия Шульженко - великая певица, популярнейшая исполнительница, оставившая яркий след в истории отечественной музыкальной культуры. Наверное, уважаемые читатели, Вы согласитесь, что по исполнению русских народных песен никто не мог сравниться с Лидией Андреевной Руслановой. Эстрадным «певцом номер один» считался Леонид Осипович Утёсов, а среди певиц «звездой первой величины» всегда оставалась Клавдия Ивановна Шульженко. Выдающаяся эстрадная певица и актриса запомнилась выразительным сопрано, безупречно ложившимся на прекрасные отечественные и зарубежные мелодии. Её голос узнавали с первой ноты. Когда Клавдия Ивановна пела «Синий платочек», многие зрители не могли сдержать слёз; даже самые смелые и мужественные фронтовики, за плечами которых остались сотни километров пройденных военных дорог.

Памятный многим «Синий платочек»

Несмотря на оглушительную славу, жизнь любимицы миллионов была полна тягот и трагедий, и в личной жизни она так и не обрела того счастья, о котором мечтала. Клавдию Шульженко называли «советская Эдит Пиаф», и певица действительно была достойна такого сравнения. Шульженко вовсе не «певица одной песни». Её репертуар составляло огромное количество произведений. Конечно, многие из них со временем устарели и остались в далёком прошлом. Но есть немало и тех, которые и сегодня звучат выразительно и современно.

Театр эстрады, Москва, 20 октября 1959 года

Да. Человеческая память не во всём совершенна, и многое, к сожалению, забылось. Однако, дорогие друзья, весьма надеюсь, что Вы вновь сможете осознать (а кто-то, быть может, откроет для себя впервые), сколько действительно великолепных шедевров на счету Клавдии Ивановны Шульженко.

Клавдия Шульженко родилась в одном из красивейших украинских городов - Харькове, 11 (24) марта 1906 года в Александровской больнице. Отец - Иван Иванович Шульженко, работал бухгалтером Главного управления железной дороги. Мама занималась воспитанием двух детей - Клавдии и брата Николая. В 1923 году семья переехала на Москалёвку, на улицу Владимирскую, в дом №45, где занимала во флигеле небольшого дома квартиру №6.

Отец Клавы был на удивление музыкальным человеком. Он владел духовыми инструментами, отлично пел. Именно отец привил дочери любовь к народным украинским и русским песням и городским романсам.

Иван Иванович и Вера Александровна, родители Клавдии Шульженко, 1905 год

В то время набирали популярность любительские постановки и спектакли, и семья Шульженко часто выступала перед соседями. На их самодеятельные спектакли сходились жители с окрестных дворов. Иван пел, дети ставили сценки. Особенно старалась маленькая Клавдия. Участвуя с соседскими детьми в импровизированных спектаклях, Клава самозабвенно пела и играла то русалочку, то Пьеро. Сцену сооружали прямо во дворе дома. Руководил детскими постановками сосед, студент Харьковского университета, Владимир Мозилевский. Зрители, тоже все знакомые, приносили с собой из дому стулья и кидали монеты в жестяную баночку с надписью «Для оправдания расходов на постановку спектакля».

Семья Шульженко не бедствовала. Клава посещала частную гимназию Екатерины Драшковской на Сумской улице. Здесь главным предметом считалась словесность, а классная дама говорила с девочками исключительно по-французски. Среди всех предметов Клавдия отдавала предпочтение литературе. Очень любила читать русскую классику, знала наизусть массу стихов, которые часто декламировала знакомым.

Клавдия не увлекалась музыкой. Несмотря на это, родители, заметив музыкальные способности дочери, настояли на том, чтобы она обучалась музыке в частном порядке у знаменитого профессора Харьковской консерватории Никиты Леонтьевича Чемизова. (Впрочем, петь Клава начала ещё в четыре года, а Консерватория лишь помогла ей «огранить» данный природой талант.) Никита Леонтьевич был удивительным педагогом и добрейшим человеком. Заметив талант девушки, он занимался с ней не только нотной грамотой, но и пением. Наставник вселил в дебютантку веру в собственный певческий талант. Профессор считал, что Клавдии не стоит разбрасываться своим дарованием. «Ты счастливая, - говорил Никита Леонтьевич Клавдии, - у тебя голос поставлен от природы, тебе нужно только развивать и совершенствовать его».

Девушка прислушалась к мнению профессионала. (Хотя, как позже вспоминала Шульженко, сама в то время она не видела себя певицей.)

Клаве очень нравилось, как поёт папа; его красивый баритон звучал профессионально. Но она ничего не могла с собой поделать - театр манил её с детских лет. «Все мои мечты были о сцене драматического театра. И “виноваты” здесь были не только наши любительские спектакли. “Виноват” был кинематограф с его Верой Холодной, Иваном Мозжухиным, Владимиром Максимовым - кумирами зрителей тех лет. Они не говорили и не пели, но, тем не менее, покорили моё сердце, разжигая мечты об актёрской карьере. “Виноват” был и театр. Именно он оставил во мне самые яркие впечатления юности. Каждый поход с папой в театр Синельникова становился для меня праздником», - писала в своих воспоминаниях певица много лет спустя. Клавдия посещала Харьковский драматический театр вместе с отцом довольно часто и знала наизусть весь репертуар. Театр оставался самой большой любовью.

Ранней весной 1923 года ещё совсем юная Клавдия Шульженко решила воплотить мечту в жизнь. Пятнадцатилетняя Клава, прихватив с собой для уверенности подружку, отправилась в Харьковский драматический театр, которым на тот момент руководил Николай Николаевич Синельников, на прослушивание - «поступать в актрисы».

(Клава и её подружка Миля Каминская жили в Харькове по соседству, на Москалёвке (район, где преобладали москали, то есть русские) и дружили, сколько себя помнили. Миля Каминская - высокая, яркая красавица, и Клава Шульженко - простушка с утиным носиком. Единственное, что в ней было по-настоящему красиво, - белые, полные, выразительные руки. Обе девушки мечтали стать актрисами.)

«Что вы умеете?» - спросил Николай Синельников барышень. «Всё!» - «Тогда спойте. Дуня, помогите!». Дуней оказался рано начавший лысеть молодой мужчина с ласковыми глазами. Он сел за рояль и подыграл девушкам. (Позже выяснилось, что его зовут Исаак Дунаевский, и он - начинающий композитор. Вскоре Дунаевский уехал покорять Москву. В дальнейшем творческие пути Клавдии Шульженко и Исаака Дунаевского не раз пересекались.)

Миля, уже год занимавшаяся вокалом с учителем из консерватории, старательно вывела алябьевского «Соловья». Клава, заламывая руки и закатывая глаза, затянула самый жестокий из всех романсов, который когда-либо слышала от уличного шарманщика, - «Шёлковый шнурок»: юноша любил девушку, а она ему изменила, и тогда он повесился на подаренном ею когда-то шёлковом шнурке. При всём трагизме сюжета исполнение было таким комичным, что Синельников едва не надорвал живот от хохота. Клавдия очень понравилась Синельникову. Он пригласил её на репетицию и взял в труппу - в массовку с окладом в десять рублей. Милю же в театр не приняли. Впрочем, она скоро утешилась, выйдя замуж за большого харьковского начальника и родив ему троих детей. (К сожалению, в 1937 году начальника расстреляли, а Милю с детьми сослали под Караганду.)

В годы юности

Как вскоре выяснилось, Клавдия в драматические актрисы особо не годилась, зато дар эстрадной миниатюры имела нешуточный; к тому же, на сцене она преображалась в соблазнительную красавицу. Синельников специально для Клавдии стал устраивать после спектаклей эстрадные дивертисменты.

Глеб Скороходов «Звёзды советской эстрады», 1-е издание, 1982 год.
Несколько страниц книги посвящены К.И.Шульженко

Творческая биография молодой актрисы началась с работы в эпизодах. Поначалу Клавдии Шульженко давали маленькие роли. Кроме этого, девушка пела в хоре. Первой ролью начинающей актрисы стала умершая Настасья Филипповна в инсценировке по роману Достоевского «Идиот». Клавдия появлялась на сцене лишь один раз - в 4 акте, когда героиню уже убили. В первых трёх актах живую Настасью Филипповну играла совсем другая актриса. А Клавдия лежала в постели, красиво свесив руку, изображая труп... На том спектакле присутствовал отец и, по его словам, дочь смотрелась на сцене очень органично; всё вышло довольно убедительно.

Глеб Скороходов «Звёзды советской эстрады», 2-е издание, 1986 год.
Несколько страниц книги посвящены К.И.Шульженко

После этого Клавдия примерила на себя ещё несколько ролей; зачастую ей приходилось петь со сцены. Именно благодаря Николаю Синельникову у неё появилась своеобразная манера исполнения, она пела душевно, ярко, проникновенно. «Ты должна играть песню и при этом исполнять в ней все роли», - наставлял юную актрису режиссёр. Именно Синельников заложил основы творчества Клавдии Ивановны Шульженко. (Обладавшая невероятной пластикой, певица всегда тщательно подбирала жесты к каждой строчке, каждому слову. Для каждой песни готовилась своя особая интонация, свой образ.)

В том же 1923 году девушка впервые смогла полноценно показать себя публике и заодно дебютировала как певица в спектакле «Казнь». Прозвучавший в исполнении Клавдии романс «Звёзды на небе» не оставил зал равнодушным. Для самой Шульженко спектакль стал знаковым: вокальные способности артистки значительно превосходили её драматический талант.

Первая в жизни фотосессия. Харьков, начало 30-х годов

Первоначально Шульженко приняла окончательное решение посвятить свою жизнь театру. В те годы у актрисы был расписан каждый шаг, поэтому не оставалось ни одной свободной минуты. Утром она репетировала в театре Синельникова, потом училась музыке и пению в Консерватории, брала уроки балетной хореографии и основ танца, а по вечерам играла в постановках. Кроме этого Шульженко выступала на других сценах после того, как отыграет спектакль в своём театре - принимала участие во всех дивертисментах, даваемых в театре, пела в рабочих клубах и на летних эстрадных площадках Харькова.

В 1924 году в Харьков с гастролями приехала знаменитая Лидия Яковлевна Липковская. Шульженко набралась смелости, пришла к оперной диве в гостиницу и продемонстрировала своё умение петь. Липковская выслушала Клаву и пришла в восторг. Лидия Яковлевна посоветовала сменить репертуар, а именно включить в него лирические композиции, в которых талант проявится ещё ярче.

Любовь к эстраде победила увлечение театром. Постепенно начинает складываться собственный репертуар. Шульженко была влюблена в театр, но выбрала песню.

В том же 1924 году состоялось знакомство Клавдии Шульженко и молодого поэта-песенника Павла Германа. Герман - автор «Авиамарша» («Мы рождены, чтоб сказку сделать былью»), который распевала страна. Его произведения прославленные певцы отрывали с руками, а он решил предложить свои незатейливые сочинения на бытовую тематику - «Песня о кирпичном заводе» («Кирпичики») и «Шахта № 3» никому не известной, начинающей Шульженко. Сработал знаменитый германовский «нюх на таланты». Клавдия согласилась. Эти творения считаются первыми образцами современной бытовой песни. Рассказывающие о жизни рабочих завода и простых людей, они быстро полюбились слушателям и сделали их исполнительницу по-настоящему популярной в родном городе.

Вальс о рабочем пареньке, гнувшем спину на злого фабриканта, а потом, после революции, ставшем директором этого завода, с лёгкой руки Шульженко стали передавать из уст в уста, и вскоре «Кирпичики» исполняли ресторанные дивы, детские хоры, нищие в поездах. Песню считали народной все, кроме Российской ассоциации пролетарских музыкантов, где знали правду и принялись травить авторов за легкомыслие, безвкусицу и мелкобуржуазность.

Короткая встреча переросла в творческое сотрудничество. (Затем со сцены зазвучали композиции Павла Германа «Записка», «Не жалею».) Песни на его стихи пополняли репертуар певицы на протяжении последующих тридцати лет.

Несмотря на прекрасную фигуру, Клавдия Шульженко не во всём соответствовала классическим канонам красоты. Хотя на сцене она преображалась, в юности девушка не была избалована вниманием со стороны мужского пола. Благодаря «Кирпичикам» Шульженко стала известной в Харькове исполнительницей. И у неё, наконец, появились поклонники. Вернее, один поклонник, да и тот со странностями. На исходе второго года работы в харьковском театре певицу как-то подкараулил после выступления мрачный субъект с лошадиным лицом, холеными усиками и колючими, насмешливыми глазами. На клетчатом пиджаке - значок «ДР», что означало: «Долой рукопожатие». Вместо комплиментов этот человек едко высказался об исполняемом Клавдией репертуаре. Он подошёл и сказал: «И охота Вам петь про кирпичный завод? Что-то в стиле Изы Кремер, которая нынче блистает в ресторане в Стамбуле». При этом незнакомец исправно ходил на все представления и аплодировал Шульженко. Через месяц «клетчатый» вновь встретил Клаву у театрального подъезда и неожиданно вручил букет жёлтых роз. Это был первый в её жизни букет. От потрясения Клава цветы сразу выбросила. Ухажёр фыркнул и ушёл в темноту. Но когда незнакомец скрылся из виду, Клаве, не избалованной цветами, стало так мучительно жаль букета, что, выждав немного, она полезла за ним в урну. И, к величайшей своей досаде, услышала из-за угла смех «клетчатого».

Летом 1925 года Шульженко начала работать в Краснозаводском драматическом театре Харькова. Новые произведения в репертуаре певицы появились в 1927 году. Композитор Юлий Мейтус написал специально для Клавдии песни «Красный мак», «Красная армия», «Гренада», «На санках», «Силуэт», ставшие вскоре популярными. Автором стихов для композиций Юлия Мейтуса «Красный мак», «Папиросница и матрос», «На санках», стал Евгений Брейтигам, служивший артистом в Краснозаводском драмтеатре.

Однажды Клава забрела в клуб искусств на вечер молодых поэтов. Когда на сцену вышел очередной чтец, она так и обомлела: «клетчатый»! Его стихи оказались такими же колючими, горькими, даже злыми, как и его глаза. Но завораживающе талантливыми! После чтения он подошёл к Клаве:

- Григорьев. А Вы, насколько я знаю, Клавдия. Идёмте сегодня с нами, поэтами, пить «Цимлянское». Весьма недурное!

- Я не пью, тем более с Вами! Вы что, в меня влюблены?

- Так Вы не читали недавний трактат Коллонтай? Не бывает никакой любви, одно лишь половое влечение.

- Так Вы, может, вздумали затащить меня в постель?

- Конечно, вздумал! - расхохотался Григорьев.

На другой день он явился на Москалёвку и с порога заявил Клавиным родителям, что жениться не намерен, что у их дочери и без него наверняка будет много мужей. Родители у девушки были строгие. Отец Иван Иванович, всю жизнь прослуживший скромным бухгалтером, мог целый вечер изводить дочь нотациями только из-за накрашенных губ. Мать, Вера Александровна, увидев однажды, что ухажёр поцеловал Клаву в щёку, пригрозила бедняге милицией, а дочь посадила под домашний арест на неделю. Словом, Илья Григорьев их шокировал. Но что могли сделать мама с папой, когда любовь неслась на их дочь, как поезд. Кончилось так, как и должно было: Клава не пришла домой ночевать, а когда утром родители закатили скандал, она собрала свои вещички и насовсем ушла жить к Григорьеву. Однако Илья Григорьев был довольно эксцентричен, и гражданский брак с ним продержался недолго.

Клавдия Шульженко, 1925 год

Полгода они были счастливы. Ну почти счастливы, потому что Илья продолжал изводить Клаву критикой: певичка, мол, она средняя, актриса вообще никакая... А когда она сама с досады сказала, что стихи его нехороши, Григорьев бешено разорался и выскочил вон из дому.

Они не виделись месяц. Потом Клава узнала от кого-то, что Григорьев проигрался в карты, стрелялся, но неудачно. Бросилась к нему. Её возлюбленный лежал на диване с забинтованной головой. «Кунечка, пойдёшь за меня замуж?» - слабо улыбаясь, спросил он вместо приветствия. «Если не будешь больше меня высмеивать». Высмеивать её жених начал уже на другой день: Клавдия купила набор серебряных ложек, по уверениям антиквара Катаринского, принадлежавших самому фельдмаршалу Кутузову, а Григорьев сказал, что только совершеннейшая невежда могла поверить в эти сказки. Мать Шульженко свободной любви не допускала и свадьбу заставила отложить на год. Этот год оказался для Григорьева роковым.

Вскоре жених объявил, что уезжает на строительство Магнитки. Без Григорьева Харьков для невесты опустел, и в начале 1928 года Клава с радостью приняла предложение своего первого концертмейстера, Елизаветы Анисимовны Резниковой отправиться в Ленинград на гастроли и попытать счастья там. Сначала пела в кинотеатре «Титан». Северная столица поначалу встретила довольно холодно: если в Харькове послушать Шульженко приходили едва ли не толпами, то в Ленинграде о такой певице никто не слыхал. Но бойкую Клаву этим было не испугать, и успех не заставил себя ждать! Имя Шульженко стало известным. Скоро зрители стали приходить специально на неё.

5 мая 1928 года Клавдия Шульженко дебютировала на сцене прославленного ленинградского Мариинского театра - в День печати её пригласили выступить в концерте для журналистов. Дебют прошёл весьма успешно.

Глеб Скороходов «Три влечения Клавдии Шульженко», 2006 год

Вскоре Шульженко попробовала свои силы на сцене Ленинградского мюзик-холла. Там же выступал Утёсов со своим «Теаджазом» и комическая пара Пат и Паташон. Шульженко среди них отнюдь не потерялась. Однажды после концерта к ней с цветами пришёл вконец облысевший Дунаевский. Спросил, замужем ли она, а Клава ответила, что об этом ему надо было спрашивать раньше, в Харькове, когда у него наблюдались на голове хоть какие-то волосы. Дуня рассмеялся и на прощание обещал написать для Шульженко песню. Однако Ленинградский мюзик-холл тогда не решился зачислить молодую певицу в свою труппу.

Слегка легкомысленное рекламное фото для гастролей, которые не состоялись.
Начало 30-х годов

Изредка Клавдия получала письма от Григорьева. «Здравствуй, моя Кунечка! Я помню о тебе каждый день, помню нашу комнату, наш волшебный диван. Помню тебя всю в мельчайших подробностях. Ты ещё думаешь обо мне?» Она думала. И, как только жених вернулся в Харьков, бросила к чёрту мюзик-холл, гастроли, карьеру и помчалась к нему. «Что это ты сделала со своим лицом? - первым делом спросил Григорьев. - Неужели в Ленинграде носят теперь такие брови?» И ласково поцеловал. А через несколько дней выяснилось, что ему опять пора куда-то уезжать...

В 1929 году Клавдия Шульженко стала артисткой «Ленгосэстрады». Служба в театре не прошла бесследно: актёрские способности певицы проявились в эстрадном жанре. Она быстро стала популярной среди ленинградцев, полюбивших её за искренность. Творческая карьера складывалась как нельзя лучше.

В том же году предстояли гастроли в Москве. Но перед самой поездкой певицу ждал удар - Репертуарный комитет запретил практически все песни из её немалого репертуара. Критики давали ей такие оценки: «вчерашний день», «сомнительный репертуар», «интернациональная экзотика», да и просто «чепуха какая-то»... (Позже Шульженко также становилась объектом нападок. Её обвиняли в мещанстве, а песни называли «ноющими».) По сути, ей разрешили петь всего две композиции и рекомендовали подготовить абсолютно новую концертную программу. Спустя несколько лет она вернулась к любовно-лирическим композициям. Клавдия Ивановна никогда не шла на уступки и не изменяла своей творческой манере. А слушатели платили ей за это любовью и почитанием.

Сборник «Певцы советской эстрады», 1977 год,
одна из глав которого посвящена К.И. Шульженко

Зимой 1929 года певицу пригласили в Нижний Новгород на открытие местного мюзик-холла. Летом того же года Клавдия Ивановна выступала в Киеве в «Интимном театре» на Крещатике. Киевские гастроли прошли весьма успешно; певицу тепло приняла публика.

По пути из Москвы в Нижний Новгород Шульженко встретила своего будущего супруга, который впоследствии стал не только мужем, но и, как бы сейчас сказали, «импресарио». Сердце певицы покорил молодой конферансье, куплетист и чечёточник Владимир Коралли. Владимир Коралли (урождённый Вольф Кемпер) был холёным красавцем. Он исполнял на эстраде пародии и комические куплеты. Ему доводилось делать это перед красными, белыми, зелёными...

Они познакомились через несколько минут после отхода поезда. Для общения в запасе оставалась двенадцать часов. За это время певица и куплетист успели рассказать друг другу свой жизненный путь, повеселить друг друга актёрскими байками и найти много общих интересов. В купе пили вино. Потом Владимир поцеловал её, и Клава не рассердилась. Коралли был обходителен, щедр и неистощим на выдумки. Во время разговора Владимир Коралли обратил внимание на руки собеседницы и увидел на пальце колечко. Шульженко объяснила, что у неё есть жених и пригласила нового знакомого на свадьбу. Коралли согласился приехать на торжество, но только с одним условием: он сам займет место жениха.

«Володечка, родной, - признавалась ему Шульженко. - Жизнь становится веселей от одного сознания, что есть Вы. Шутки Григорьева всегда были полны иронии, упрёка и, может быть, большой любви, но всё это такое больное, что абсолютно убивало желание смеяться и радоваться. А вот Вы - совсем иное».

Вернувшись в Харьков, Коралли принялся форсировать события. В самой дорогой своей одежде - шубе с лисьими хвостами явился на Москалёвку знакомиться с будущими родственниками. На дворе стоял по-южному тёплый март. Владимир взмок и выглядел странно. Но родители Клавы уже ничему не удивлялись. Дело оставалось за малым: спросить разрешения на брак у матери жениха. Вот тут-то и вышла загвоздка! Еврейская мама была решительно против: один из двоих её сыновей, Эмиль, уже успел жениться на «Ивановне». Коралли-младший не мог огорчить мать и перестал видеться с невестой. Клава от отчаяния вернулась к Григорьеву.

Однако артисты - люди часто гастролирующие, и судьба решила свести пару в Харькове на концерте в честь Первого мая. Григорьев, пытавшийся вернуть невесту, попытался унизить Коралли, обозвав «актёришкой», но тут вмешалась сама Шульженко, уставшая от притязаний неценившего её бывшего жениха. Коралли в бешенстве вырвал из рук соперника Клавин концертный чемоданчик и бросил его в дальний угол. Как вспоминает далее Владимир Филиппович в своей книге «Сердце, отданное эстраде», «жених хотел схватить меня за грудки. Но я выхватил браунинг - у меня было право на ношение оружия ещё со времён гражданской войны. Я не собирался убивать. Это было рефлекторное движение. Но жених стремглав, бросив невесту, которая собирала содержимое своего чемоданчика, исчез в мгновение ока!»

До матери Коралли дошёл слух, что её Владимир из-за Шульженко чуть не застрелил поэта Григорьева, и она дрогнула. На свадьбу, правда, не приехала, сославшись на недомогание. Клавдия и Владимир расписались в Харькове в мае 1930 года, певица взяла двойную фамилию Шульженко-Кемпер. Из гостей кроме Клавиных родителей присутствовал только антиквар Катаринский с женой. Он подарил старинное зеркало с завитушками (Шульженко с некоторых пор увлеклась подобными «старорежимными» вещицами).

Молодые супруги перебрались в Ленинград, в две комнаты в коммуналке на Кировском проспекте. В 1932 году родился сын Гоша. Счастливое время! Хотя характер Коралли на поверку оказался немногим лучше, чем у Григорьева: он тоже требовал полного подчинения и не выносил возражений.

Сына Игоря Шульженко всегда называла «главным мужчиной» в своей жизни. Клавдии хотелось жить красиво. Она никогда не умела экономить и вести хозяйство. Но в дурновкусии её точно нельзя было упрекнуть: концертные (да и повседневные) наряды вызывали зависть и восхищение, а соседи были потрясены дорогим убранством комнат. Шульженко обожала вещи с историей. По слухам, спальню она обставила мебелью из гарнитура Вырубовой - фрейлины царского двора и любовницы Распутина.

С начала тридцатых годов и до самой войны творческий дуэт Клавдия Шульженко и Владимир Коралли удачно гастролировал по стране. Талантливый актёр с большим опытом выступлений стал продюсером своей жены. Пиком его карьеры была постановка «Карты Октябрей», в которой он раскрывал все свои таланты.

Ещё по возвращении из Нижнего Новгорода дирекция Ленинградского мюзик-холла, наконец, пригласила Клавдию Шульженко вступить в труппу театра. Премьера состоялась 2 октября 1931 года. Шульженко исполнила роль Машеньки Фунтиковой в трёхактном спектакле на тему обороноспособности нашей страны и задачах «Осовиахима» и ПВО под названием «Условно убитый». Музыку к постановке, в которой у Шульженко было две песни, написал Дмитрий Шостакович. Эта работа вновь свела Шульженко с Исааком Дунаевским - он дирижировал оркестром. Партнёром Клавдии Шульженко в роли телеграфиста Стопки Курочкина выступил Леонид Утёсов.

Леонид Осипович Утёсов

По ходу пьесы главных героев застают врасплох внезапно начавшиеся учения по гражданской обороне. Осовиахимовцы объявляют их «условно убитыми» и укладывают на носилки, несмотря на отчаянное сопротивление влюблённых. Во время одного из последних спектаклей Шульженко прошептала Утёсову, что ей дурно, и он приказал ей ползти за кулисы: «На одну “условно убитую” станет меньше, на двоих безусловно живых - больше!» Через несколько месяцев Клавдия родила сына Гошу. Знакомство Клавдии Шульженко с Леонидом Утёсовым получилось длительным. Оно никогда не перерастало в дружбу. Случались периоды взаимного охлаждения, размолвок и длительных пауз в общении. Но их отношения отличались удивительной деликатностью, вниманием друг к другу, взаимным уважением и прервались лишь в 1982 году со смертью Леонида Осиповича.

Одна из первых фотосессий Клавдии Шульженко

Карьера Шульженко в кино складывалась не так успешно, как на сцене, и все же в её арсенале появилось несколько киноработ. Дебютом стала роль Веры в немом фильме «Кто твой друг?» Михаила Авербаха, вышедшем в 1934 году. В то время в Ленинградском мюзик-холле Клавдия Шульженко выступала вместе с Леонидом Утёсовым в «Музыкальном магазине». Чуть позже режиссёр Григорий Александров предложил Утёсову экранизировать «Музыкальный магазин». Но сценарий написали заново, и получился фильм «Весёлые ребята». В период подготовки к съёмкам картины Клавдии Ивановне сделали заманчивое предложение сняться в первой советской музыкальной комедии. Здесь помогла дружба с Исааком Дунаевским - именно он писал музыку к легендарному фильму. Композитор порекомендовал Шульженко на роль Анюты; за её кандидатуру выступал и Леонид Утесов. Он очень старался убедить Александрова отдать роль Шульженко, но тот был слишком влюблён в собственную жену Любовь Орлову и снял её. Утёсов и Орлова вскоре сделались всенародными кумирами.

Леонид Осипович Утёсов

Летом 1935 года Клавдии Шульженко позвонил композитор Иван Дзержинский и попросил записать фонограмму песни для кинокомедии «На отдыхе», снимавшейся в то время в Ленинграде. В самом фильме Шульженко не играла. Её голосом пела главная героиня. В 30-е годы ленинградцы - технолог Лидия Абрамович, звукооператор Валентин Товстолес и Владимир Заикин в переоборудованной под студию звукозаписи жилой квартире переписывали на грампластинки некоторые музыкальные фрагменты из отечественных и зарубежных кинофильмов. (В Москве ничего подобного не было и в помине!) С их помощью в 1936 году попала на грампластинку и эта запись Клавдии Шульженко. Правда, без указания фамилии исполнительницы. Пластинку, купленную в ленинградском «Пассаже», показали Клавдии её друзья. Именно она и стала дебютом Шульженко в грамзаписи. Диск поставили на патефон, а трёхлетний сын певицы Гоша показал на патефон пальцем и уверенно сказал: «Мама!».

Вскоре о Шульженко узнала широкая публика. Её ленинградские пластинки получили большое распространение; за ними выстраивались очереди. Одна из первых пластинок Клавдии Шульженко, появившаяся в Ленинграде в 1936 году - танго «Портрет». Годом позже «Портрет» записал в Москве Леонид Утёсов. К этому же произведению Леонид Осипович вернулся в 1954 году, но уже в Ленинграде.

А теперь, уважаемые читатели, хотелось бы, пользуясь случаем, представить Вам «Портрет» в оригинале. Танго появилось в Польше в середине 30-х годов и стало весьма популярно.

«Так мне жаль»

(Генрих Гольд - Анджей Власт)

Адам Астон

В те годы репертуар певицы был откровенно лирическим. Когда её начал критиковать Репертуарный комитет, Шульженко переключилась на народные песни - украинские, русские, латиноамериканские, испанские композиции. В стране пропагандировалась дружба между народами, и правительство приветствовало такой репертуар по политическим аспектам. А простые слушатели находили в них что-то своё. Это были песни их молодости, времени, когда зарождались первые романтические чувства, когда дружба была чистой и крепкой. Критикам не нравилась мелодраматичность песен Шульженко, зато народ полюбил певицу всей силой своей души. В её репертуар вошли популярное танго «Утомлённое солнце» (в исполнении Клавдии Шульженко названное «Песня о юге»), фокстроты «Дружба» («Когда простым и нежным взором...»), «Дядя Ваня» (где использована мелодия известной, но появившейся ранее песни «Ах, Одесса - жемчужина у моря»); она по-актёрски «играла» сюжетные песни «Руки», «Записка».

(«Дружбу» в предвоенные годы с большим успехом исполняли и записали на пластинки Вадим Козин и Изабелла Юрьева. У Изабеллы Даниловны песня называлась «О любви и дружбе» и по тексту от интерпретации Вадима Козина несколько отличалась. Однако каждый вариант прекрасен по-своему и сегодня вызывает неподдельный интерес. «Дружба» Клавдии Ивановны Шульженко в грамзаписи встречается сегодня гораздо реже. В Ленинграде она, в том числе, издавалась и на так называемых «дуплексах» - грампластинках с уменьшенной шириной звуковой канавки, что позволяло на одной стороне «гранда» размещать по две записи, по длительности звучания превышавшие стандартное почти в два раза. К сожалению, мой «дуплекс» со временем разбился. В этом вопросе вновь вызвался было помочь коллекционер из Санкт-Петербурга Юрий Бояринцев, многократно и безвозмездно выручавший и меня и многих филофонистов. В Санкт-Петербурге эту пластинку найти, безусловно, проще. Но, к сожалению, на этот раз Бояринцев не оказался человеком слова и «ушёл искать иных путей». Видимо, эту «Дружбу» мне не вернуть и не найти уже никогда... Впрочем, в моей коллекции «звуконосители» не только патефонные, так что выход всё же нашёлся.)

Слава пришла к Шульженко и без кино. В 1937 году началось её сотрудничество с джаз-оркестром Якова Скоморовского. Джаз Скоморовского переживал кризис. Первоначальный разговор Скоморовского с певицей оказался кратким. Яков Борисович сказал, что сам давно задумывается над судьбой джаза: чисто инструментальные танго и фокстроты, хорошо «шедшие» на пластинках, в концертах стали приниматься хуже; зрители жаловались на однообразие программ. «Вы нам нужны, - сказал Скоморовский Шульженко. - Гарантирую полную свободу в выборе репертуара и творческое содействие всем Вашим замыслам! - И с улыбкой добавил: - Только вот одна просьба у меня есть: запишем одну пластинку пополам? Вы будете большую половину петь, а я меньшую - играть!»

С 1938 года К.И. Шульженко записывалась с джазом Якова Скоморовского. А пластинка, о которой говорил Шульженко Скоморовский, вышла позднее - 29 января 1940 года Шульженко и Скоморовский запечатлели в московском Доме звукозаписи фокстрот Владимира Сидорова «Не забудь», в котором Яков Борисович, в прошлом солист симфонического оркестра Ленинградского Малого оперного театра, блестяще и виртуозно исполнил партию трубы.

Рекламное фото предвоенных лет

В 1938 году композитор Илья Жак сочинил для Шульженко песню «Андрюша». И Андреи на несколько лет стали самыми популярными кавалерами по всей стране!

Тем временем Коралли чувствовал, что к нему самому зритель теряет интерес. Сначала его обошёл Александр Менакер, работавший примерно в том же жанре, потом Аркадий Райкин. Владимир явно отставал от своей супруги. Кроме того, к середине тридцатых годов шутить со сцены стало очень опасно, и куплетист Коралли переключился на жену. У Шульженко начался настоящий взлёт популярности. Её песни выпускали на пластинках, а концерты проходили с неизменным успехом.

Вскоре до Коралли дошли слухи, что женатый Илья Жак страстно влюбился в Шульженко. Поймать Клавдию на фактической измене не удавалось. Но ревнивцу хватало и подозрений: в самом деле, что его жена ежедневно делает наедине с этим пианистом Жаком, который с некоторых пор сделался не только её композитором, но и аккомпаниатором? Муж, сам отнюдь не святой по части супружеской верности, был склонен к действиям напоказ - принялся бушевать, прилюдно оскорблять, угрожать и бить посуду. Коралли сильно переживал, больше всего его злило, что это произошло именно тогда, когда у них что-то начало получаться. «Я создал Клавдию Шульженко, а ты хочешь взять её готовенькую!» - кричал он Илье Жаку.

Роман Шульженко и Жака разворачивался на глазах у всех. Казалось, всё шло к разводу. Но Владимир Коралли хотел удержать жену. Ради этого он прибегал к самым грязным видам шантажа: угрожал отобрать у Клавдии сына и отвезти его в Одессу к своей матери - одесской бабушке.

Илья Семёнович Жак

Всё это тянулось три года. Жак писал для Клавдии шлягер за шлягером. Однажды они были в гостях у поэта Лебедева-Кумача, и тот всё любовался прекрасными Клавиными руками. Потом схватил салфетку и принялся лихорадочно записывать стихи. Илья, заглянув поэту через плечо, мгновенно вдохновился, сел за рояль и на ходу сочинил первые аккорды песни «Руки». Через пару недель Шульженко уже исполняла песню на сцене. Аккомпанировал Жак. В конце он вставал из-за рояля и артистично целовал певице её дивные руки.

Однажды после такого концерта Коралли на глазах у жены порезал себе грудь ножом. Сказал: «Я доведу дело до конца, если ты уйдёшь от меня». Наутро он назначил Илье встречу на пересечении Мойки и Невского. Жак сильно опоздал, но всё-таки явился. «Глаза виноватые, но смотрит прямо, сукин сын!» - решил муж, глядя на соперника. Диалог был краток и энергичен.

- Вы напрасно думаете... - начал Жак. - Я ничего...

- Мне плевать, «чего» или «ничего». Ты, Илья, висишь на волоске. Тебя могут арестовать в любую минуту. И я не хочу, чтобы ты утащил с собой Клавдию.

Это была абсолютная неправда - чистый блеф, но он сработал! Да и как не сработать, когда в стране каждую ночь целыми семьями исчезали люди... Эстрадников не трогали, однако над их головами явно сгущались тучи: «Долой кичманы, поющих у самоваров Маш и прочий фокстрот! Музыкальному быту - бодрые советские песни!» - требовало музыкальное начальство.

Жак поверил и отступил. Больше он с Клавдией не встречался. Лишь прислал на прощание последнюю песню - «Ты помнишь наши встречи...» Шульженко пела её со всей страстью покинутой возлюбленной: «Нет к прошлому возврата, и в сердце нет огня...»

С тех пор Коралли строго следил за тем, чтобы его жене аккомпанировали только женщины или мужчины, по определённым причинам не испытывавшие интереса к противоположному полу.

Клавдия Шульженко и Владимир Коралли с сыном Гошей (Игорем), 1935 год

Коралли ревновал, но сумел сохранить семью. (Начавшаяся вскоре война заставила забыть о семейных драмах. Имя Шульженко осенью 1941 года однажды спасло жизнь Коралли: он пришёл на кладбище проведать могилу матери и был пойман вооружённым красноармейцем, принявшим его за диверсанта. Дежурный по штабу позвонил в Ленинград, в Дом Красной Армии, где подтвердили, что Коралли на самом деле артист фронтового ансамбля и супруг Клавдии Шульженко. Тут же на попутной машине Коралли вернулся в Ленинград.)

На протяжении 30-х годов в СССР неоднократно проводились смотры и конкурсы, но в основном мастеров «художественного слова» - жанра, который в то время занимал особое положение на советской эстраде. Благодаря его воспитательным и идеологическим функциям, в 1937 году состоялся I Всесоюзный Конкурс чтецов. В 1938 году прошёл Конкурс вокалистов.

По решению Комитета по делам искусств с целью выявления и привлечения на эстраду молодых актёров, а также чтобы отметить лучшие номера и провести «смотр» эстрадного репертуара, в декабре 1939 года в Москве состоялся I Всесоюзный Конкурс артистов эстрады, проводившийся по разговорному, вокальному и танцевальному жанрам. Жюри возглавил И.О. Дунаевский. Известие о предстоящем Конкурсе всколыхнуло не только молодёжь, но и всех эстрадников. Некоторые из артистов были огорчены ограничением возраста допускаемых к участию. Но это, вероятно, оказалось не так и плохо, поскольку весьма остро стоял вопрос о положении молодёжи на эстраде, и Конкурс устраивался специально для неё.

Клавдия Шульженко, 30-е годы

На мероприятие возлагались большие надежды. Как писал известный эстрадный деятель - артист, писатель и будущий основатель Московского театра эстрады - Николай Павлович Смирнов-Сокольский: «Конкурс откроет ещё не проявившиеся таланты, обратит внимание к эстраде самых широких кругов общественности, которая может помочь учреждениям эстрады встать на ноги. Эстраде необходимы новые мастера, новые “известности” - певцы, фельетонисты, рассказчики, танцоры. Конкурс - это переливание свежей крови в изрядно одряхлевшие эстрадные вены. Он должен выявить талантливую молодёжь по всей стране, позволит посмотреть “свежими” глазами на тех молодых, которые уже выступали на эстраде, но не достаточно интересно ещё о себе заявили».

На Конкурс Шульженко представила три песни: «Записку», «Челиту» и «Прощай, девушка!» (иногда песню называют «Девушка, прощай!»), героиня которой, поддерживая почин тех лет, уезжала работать на Дальний Восток.

Получилось так, что «Челиту» исполняли почти все участницы Конкурса. Клавдия Ивановна с ужасом представляла лавину «Челит», которая обрушится на жюри. Однако другую песню представлять не захотела, решив дать услышать её «Челиту», с которой все делали копии.

По условиям Конкурса больше трёх песен исполнять не разрешалось. Были запрещены и «бисы». Но на последнем туре, состоявшемся 16 декабря 1939 года, выступление Шульженко проходило под продолжительные аплодисменты. После исполнения песни «Прощай, девушка» слушатели не отпускали певицу, и ведущий никак не мог объявить следующего участника. В нарушение порядка Шульженко «на бис» спела «Записку». Среди двенадцати финалистов это бисирование оказалось единственным.

Всесоюзный Конкурс артистов эстрады стал первым и масштабным мероприятием в области эстрады, поэтому недочёты в его организации были понятны. Несмотря на большой успех и тёплый приём публики, среди конкурсантов вокального жанра Клавдия Шульженко заняла лишь четвёртое место и получила премию в 3000 рублей. Жюри присудило ещё ряд почётных дипломов некоторым артистам. Конечно, с позиций нынешнего времени, видеть в списках лауреатов 2-й, 3-й и 4-й премии корифеев нашего эстрадного искусства, поднявших в своё время его планку на достойную высоту, грустно и даже смешно. И это при том, что многие из лауреатов первых премий канули в вечность, и их имена никогда более не вспоминали. Однако с фактами не поспоришь. Так было...

Рекламное фото, 1940 год

Окончательные итоги Конкурса подвели в январе 1940 года. Вскоре, в субботу, 29 января, и в понедельник, 31 января 1940 года, Шульженко дважды пригласили в Государственый Дом звукозаписи, недавно отстроенный в Москве. Два дня пребывания в ДЗЗ означали для Клавдии Ивановны выход её пластинок на всесоюзную арену. Но работать пришлось весьма напряжённо: на запись трёхминутной «Записки» ушло полтора часа, на «Андрюшу» - два, а на популярное танго «Встречи» - два с половиной часа! За шесть часов три песни!

(Памятная многим «Записка» на самом деле появилась в 1932 году в Германии. Её спела Гитта Альпар в фильме «Gitta entdeckt ihr Herz» («Гитта открывает своё сердце»). О чём пела Гитта Альпар?.. - «Was kann so schön sein, wie deine Liebe? - Küss mich, und die ganze Welt ist mein!» Только никаких книжных шкафов и записок там не было, и ни о какой прошлой любви речь не шла. Только о настоящей и пылкой! Автор музыки - Николай (Николаус) Бродский, родившийся в Одессе в еврейской семье и покинувший Россию после революции. Кстати, музыку Николауса Бродского Вы, уважаемые читатели, уже могли слышать на предыдущих страницах, подготовленных с моим участием - о Владимире Канделаки и «звёздах» советской оперетты: она звучала в фильме «Катерина», где снималась Франческа Гааль. Помните?..)

Всё записанное вскоре начали печатать большими тиражами Апрелевский и Ногинский заводы грампластинок, крупнейшие в СССР. Тиражи перевалили за миллион. Пластинки рассылались в Заполярье, на Дальний Восток, в Среднюю Азию и Сибирь - в места, куда прежде певица на гастроли не приезжала.

Песни Шульженко узнали и полюбили по всей стране. Январские записи 1940 года частично тиражировались и в трудное военное время, и после войны; даже и в начале 60-х годов с тех давних матриц иногда печатали пластинки!

Чуть ранее, в 1938 - 1939 годах «Андрюшу», «Чилитту» и другие интересные и памятные многим произведения Шульженко записала и в Ленинграде. Популярными стали «Мама», «Курносый», «О любви не говори».

Ленинградские предвоенные записи Клавдии Шульженко весомо и удачно дополнили московские.

В ленинградской грамзаписи запечатлелся и супруг Клавдии Ивановны - куплетист Владимир Коралли.

(На этикетке ленинградской грампластинки штамп «На заготовку боя пластинок». Это означало, что свободно её купить было нельзя, а только лишь в обмен на старые диски или на пластиночный бой с обязательной доплатой до розничной цены, по которому она оценивалась торговлей. Старую пластиночную массу переплавляли и таким образом экономили дорогое импортное сырьё - шеллачную смолу, используемую для производства патефонных дисков.)

Записывали Владимира Коралли и в Москве. В следующей песне его супруга произносит всего лишь два слова. Пластинка стала очень популярной ещё до войны и в числе нескольких записей Шульженко и Коралли также вошла в так называемый «обменный фонд» - свободной продаже не подлежала. («Обменный фонд» существовал и во время войны, и в первые послевоенные годы.)

Лирическая тема в тесном переплетении с тогдашними реалиями нашей жизни нашла отражение в ещё одной совместной записи Клавдии Шульженко и Владимира Коралли. Эта и предыдущая песни первоначально издавались на разных пластинках. Но после войны их совместили на одном диске и тиражировали достаточно долго.

Лично для меня особый интерес в репертуаре Клавдии Шульженко вызывают «Сыновья» - скажем так, по всем канонам - «еврейская» песня. Наверное, при романе с Ильёй Жаком и замужестве за Вольфом Кемпером ничего удивительного в этом и не было. Думаю, что многие считают эту песню народной, хотя на самом деле у неё есть авторы слов и музыки. Произведение довольно содержательное, но по сути весьма грустное: такими сыновьями можно гордиться; они работают и заняты важными и ответственными делами, но ни один из трёх не нашёл времени «собраться на гастроли домой» и проведать родителей, встречающих новогодний праздник в одиночестве... (Ах, дорогие и уважаемые читатели... А разве сегодня эта тема устарела, и нет детей, «забывающих» при жизни собственных родителей?.. Не в этом ли одно из подтверждений актуальности творчества К.И. Шульженко?..)

Впервые «Сыновей» услышал ещё в школьные годы с одной из трёх пластинок долгоиграющего комплекта Клавдии Ивановны Шульженко, вышедшего на «Мелодии» в 1974 году. Но, как иногда всё же случалось, перепись там оказалась с пластинки очень плохой сохранности, так что и слова до конца понять было трудно. Поскольку оригинал вышел ещё в 1940 году в Ленинграде и тиражом всё же не московским, нетрудно было догадаться, что найти его едва ли получится. Однако во время моего 16-летнего «столичного периода» и в этом вопросе «судьба мне улыбнулась»; причём, весьма широко: экземпляр попался чуть ли не из под пресса! Видимо, на моё счастье, эту в чём-то «специфичную» пластинку бывшие хозяева не очень любили...)

Хотел бы напомнить Вам, дорогие читатели, что родной брат Владимира Коралли (Вольфа Кемпера) тоже имел к эстраде самое непосредственное отношение. В довоенном Ленинграде выступал джаз-оркестр и под руководством Эмиля Кемпера. Вот одна из записей этого коллектива, напетая его же руководителем.

После подведения итогов Всесоюзного Конкурса артистов эстрады фотографию Клавдии Шульженко опубликовал на своих страницах журнал «Советское искусство».

В сеанс грамзаписи 29 января 1940 года, наряду с песнями в исполнении Шульженко, также вошли два танцевальных произведения, исполненные джазом Якова Борисовича Скоморовского в модных тогда ритмах. Думается, эти записи заслуживают того, чтобы о них вспомнить, а одновременно и продемонстрировать великолепное мастерство Скоморовского и музыкантов его оркестра. В «Блюзе» блестяще использованы мелодии Моисея Феркельмана и Оскара Строка.

В фокстроте «Моя красавица» изящно задействованы мелодии выходца из нынешней Кировоградской области Украины - американского композитора Шолома Секунды («Для меня ты хороша») и афроамериканца Шелтона Брукса («Один из этих дней») - в отечественной интерпретации «Прощай прощай, Одесса-мама», дважды выходившая на советских патефонных пластинках в 1939 и 1944 годах и издававшаяся и после войны в варианте Марио Лоренци, солировавшего в собственном оркестре на арфе (!)

Январские записи 1940 года с джазом Якова Скоморовского оказались для Шульженко последними. Владимир Коралли начал убеждать супругу создать собственный оркестр: «Мы должны расстаться со Скоморовским! Яков Борисович думает только о себе, зарабатывает на тебе свой успех, не даёт нам работать! Выпускает тебя с пятью песнями, хотя ты давно могла бы петь отделение! Понабрал солистов, балетную пару, конферансье, чтобы только оттеснить нас на второй план! Нам нужен свой коллектив, где мы сами будем хозяевами, ни от кого не зависящими. Хватит нам работать на карман чужого дяди! Вот и Дуня предлагает нам возглавить ребят, над которыми он взял шефство - лучший, по его мнению, джаз в Ленинграде!». Речь шла о джаз-оркестре под управлением Алексея Семёнова.

Клавдия Шульженко и Владимир Коралли, 1940 год

По настоянию Коралли руководство утвердило новое название известного коллектива. Теперь на афишах значилось: «Джаз-оркестр под управлением лауреата Конкурса эстрады Клавдии Шульженко и Владимира Коралли. Музыкальный руководитель - А.Семёнов».

Клавдия Шульженко, 1937 год

В первой программе нового коллектива широко использовали театрализацию. На сцене разместили патефон-великан с открытой крышкой. Несколько музыкантов, пыхтя от натуги, крутили заводную ручку, комически обыгрывая её размеры. Бутафорская иголка была величиной с лом, а мембрана по размерам - как мельничный жёрнов! В зале раздавался тихий шип пластинки, сцена погружалась в полумрак, и под звуки оркестра на патефонном диске в луче прожектора появлялась Клавдия Шульженко. В той же программе впервые прозвучала песня-романс «Часы», записанная в Ленинграде в 1940 году и повторно появившаяся на грампластинке в феврале 1945 года.

Вторая программа также основывалась на театрализации. Оба обозрения, в которых Шульженко пела по 10 - 15 песен, коллектив повёз в гастроли по стране. За два года артисты выступали на Украине, в Крыму, на Кавказе; побывали на Урале, в Грузии, Армении и Азербайджане, причём во многих городах не однажды.

Клавдия Шульженко стала исполнять в концертах новые песни - «Мама», «О любви не говори», «Письмо», «В вагоне поезда» и другие. Джаз-оркестр под управлением Клавдии Шульженко и её супруга Владимира Коралли стал очень популярным и просуществовал до лета 1945 года.

Летом 1941 года Коралли с Шульженко гастролировали в Ереване. Утром в воскресенье, 22 июня, шла репетиция. Владимир Филиппович носился по сцене, кричал, шумел, убегал за кулисы. Вдруг на сцену пришёл директор театра и каким-то незнакомым голосом произнёс слова, от которых у всех похолодело внутри: «Ребята! Большое несчастье. Война!»

Стало не до гастролей. Ещё недавно, во время финской кампании, артисты обслуживали бойцов, и опыт выступлений в действующей армии у них уже был. Поэтому Коралли предложил послать в Ленинград телеграмму о том, что ансамбль отдаёт себя в распоряжение Дома Красной Армии, руководившего всей работой по обслуживанию концертами Ленинградского военного округа: «Считаем себя мобилизованными. Ночным поездом выезжаем в Ленинград. По поручению коллектива Коралли».

Впереди оставалось ещё десять концертов, но решили, что сегодня же дадут последний и сразу поедут обратно. Новые песни приготовить не успели, а все старые номера словно преобразились и зазвучали совершенно иначе.

Девятилетний сын Гоша находился в Харькове, у Катаринских, друзей семьи. Там же оставался недавно овдовевший отец Клавы. Шульженко и Коралли бросились на почту отправлять телеграмму Катаринским, потом - на вокзал. Они успели на последний поезд, ушедший из Еревана по мирному расписанию.

До Харькова добирались четверо суток. Подъезжая к городу, впервые услышали ухающие звуки бомбёжки. С Клавдией случилась истерика. А тут ещё проводник сказал, что поезд велено подать не на центральный вокзал, где сейчас опасно, а в дальний тупик. А Гоша с дедом должны были ждать именно на вокзале! В тупике по строжайшему приказу бригадира поезда двери не отпирались. Потом состав тронулся. Как оказалось, - в Ленинград. То и дело приходилось останавливаться - на железной дороге царила эвакуационная неразбериха. Пять суток Шульженко сидела в углу купе с безжизненным лицом; на вопросы ничего не отвечала.

И тут случилось чудо! На какой-то крошечной станции они на несколько минут поравнялись с другим поездом, идущим из Харькова. В одном из окон Коралли разглядел Аркадия Райкина, возвращавшегося с гастролей из Харькова. Рванул вниз окно, крикнул: «Аркаша!» И услышал в ответ: «Володя, Клава! Гоша со мной! И Иван Иванович». И тут поезд тронулся и ушёл вперёд.

Вернувшись в Ленинград, Шульженко не находила себе места. Каково же было её счастье, когда спустя сутки живой и здоровый Игорь появился на пороге дома! Артисты театра миниатюр Райкина одними из последних эвакуировались из Харькова до прихода немцев. Райкин узнал, что Клавдия не смогла забрать сына, и вывез с собой и его, и отца артистки.

Ленинград встретил пустыми улицами. Только серым молчаливым строем уходили в неизвестность солдаты. Зато ночью от грохота бомбёжек лопались стекла. До окончания кошмара было очень далеко...

Согласно телеграмме, ансамбль прикрепили к Дому Красной Армии. Артистов аттестовали как добровольцев, переодели в военную форму и прикомандировали к фронтовым концертным бригадам. Оркестр под руководством Шульженко и Коралли стал Ленинградским фронтовым джаз-ансамблем, с которым певица сотни раз пела для бойцов Ленинградского фронта. Путь, который приходилось проделывать от Дома Красной Армии, где все садились в автобус, до мест выступлений с каждой неделей становился всё короче. Шульженко попыталась было переключиться на песни с военной тематикой, но слушатели решительно протестовали и требовали лирики. Солдаты писали ей благодарные письма, дарили цветы, хранили фотографии. Песни, спетые Шульженко в военные годы, стали настоящей легендой. Певица выезжала на фронт сотни раз, а гитлеровцы охотились за любимой народом певицей не меньше, чем за нашими разведчиками. Шульженко рисковала жизнью, чтобы петь для солдат.

Вспоминает
Клавдия Шульженко:

Началась блокада. Артистам концертных бригад давали военный паёк, но и это плохо спасало. Во время блокады двое музыкантов из ансамбля Шульженко умерли от истощения. Но артисты продолжали выступать, несмотря ни на что, и в их репертуаре даже появилось много новых произведений.

Группа артистов фронтового джаз-ансамбля Ленинградского фронта, 1942 год

В феврале 1942 года от «голодной» дизентерии умер отец Шульженко. Клавдия Ивановна никак не соглашалась везти его тело до кладбища на санках и хоронить прямо в мёрзлой земле. Чтобы сделать всё по-людски, могильщики потребовали несбыточного: полкило сала и бутылку спирта. Лишь через четыре дня начальнику ленинградского Дома Красной Армии удалось раздобыть это богатство.

24 марта 1942 года Коралли и Шульженко пригласили в землянку генерала Ивана Ивановича Федюнинского, командовавшего 54-й армией. В землянке ждал торжественно накрытый стол. Было похоже, что отмечается какая-то важная для генерала дата. Первый тост выпили за Родину. Второй - за воссоединение Волховского и Ленинградского фронтов, за прорыв блокады. А третий совершенно неожиданно предложили за День рождения Клавдии Ивановны Шульженко! Праздновать на фронте не позволяла обстановка, поэтому Клавдия Ивановна и Владимир Филиппович весьма обрадовались такому приятному совпадению. Беседа затянулась далеко за полночь, и тут вдруг генерал с напускной строгостью спросил Коралли, как это он одновременно обслуживает и нашу и немецкую армию?.. На лице артиста появились недоумение и испуг, и Федюнинский рассказал, что недавно слушал радио из оккупированного Пскова и попал на «концерт» Шульженко и Коралли!

Был ли такой факт на самом деле, доказать непросто: сам Коралли мог иногда добавить кое-чего «для красного словца». Но в техническом плане сложным это не представлялось: ещё до начала войны немцы уже широко использовали в радиовещании магнитофонную плёнку, о которой в СССР тогда имели лишь смутное представление. (Правда, в блокаду в Ленинграде, в отличие от Москвы, именно магнитофонную запись также успешно использовали. Плёнки имелся всего километр; её не хватало, поэтому многое приходилось размагничивать, но наиболее ценные записи блокадного времени сохранились в ленинградских архивах. Их успешно использовали в послевоенные годы для различных передач по Радио, для составления звуковых страниц «Кругозора» и программ грампластинок по истории Великой Отечественной войны.) Тот злополучный концерт смонтировали на высоком техническом уровне так, что подлог вскрывался не сразу! С ужасом представлялось, как проклинали артистов попавшиеся на обман слушатели, не знавшие, что джаз-оркестр Шульженко и Коралли выступал на фронте и в тылу с первого дня войны!..

«Синий платочек»

В годы войны в исполнении Клавдии Ивановны Шульженко большую известность получила песня «Синий платочек». Игорь Владимирович Кемпер-Шульженко, сын Клавдии Ивановны, вспоминал: «Маме нравилась мелодия, но исполнять песню она отказывалась, текст казался ей несерьёзным. Однажды во время военных гастролей к ней подошёл некий лейтенант Михаил Максимов. “Клавдия Ивановна, я написал стихи на мелодию «Синий платочек». Может, Вы посмотрите?..” - робко предложил он. Это был настоящий шлягер военного времени! Тысячи экземпляров пластинки были отправлены на фронт».

(Воспоминания Игоря Владимировича и самой Клавдии Ивановны, опубликованные в книгах о ней, и её рассказы о песне, сохранившиеся в фондах Радио, очевидно, не полностью соответствуют действительности. Скорее всего, Шульженко всё же пела на фронте прежний «Синий платочек», хотя и без особого желания. Факт такого исполнения подтверждён документально. По другой версии Клавдия Ивановна сама попросила военного корреспондента, лейтенанта Михаила Максимова, написать новые слова на музыку Петерсбурского и, объясняя ему смысл и идею своей задумки, по сути, участвовала в создании «Синего платочка». И текст был написан буквально за одну ночь.

Мне сперва думалось, что данная версия также имеет право на существование. Михаил Максимов не был профессиональным поэтом. На службу в воинское подразделение, где по стечению военных обстоятельств оказалась певица, его направили после ранения и лечения в госпитале. Зачем бы Михаилу Максимову, недавнему сотруднику «Общепита», в котором, как известно, трудятся люди «неробкого десятка», испытывать смущение перед певицей?.. Шульженко обратилась к нему сама и как раз согласно занимаемой им на тот момент должности.

Но первую версию повторяет Шульженко в своей автобиографической книге 1981 года «Когда Вы спросите меня». Об этом же её рассказ в фильме «Вас приглашает Клавдия Шульженко». Так можно ли не верить словам самой Клавдии Ивановны?..

Концерт для дальневосточной делегации,
доставившей продовольствие в блокадный Ленинград, 1942 год

Должен признаться, уважаемые читатели, что памятный многим Глеб Анатольевич Скороходов (1930 - 2012), известный журналист, киновед, теле- и радиоведущий, Заслуженный деятель искусств Российской Федерации, филофонист с огромным стажем и опытом, автор многих прекрасных книг и циклов на Радио и ТВ, редактор-составитель немалого количества грампластинок и компакт-дисков с записями мастеров как отечественной, так и зарубежной эстрады - личность легендарная. Мне не удалось встретиться с ним лично, и мы общались лишь в переписке и по телефону; дважды пришлось услышать Глеба Анатольевича по домофону в Борисоглебском переулке в центре Москвы, куда он переехал в последние годы жизни. Конечно, жалею, что наше очное знакомство не состоялось, но весьма рад и тому, что в моей коллекции немало книг, грампластинок и компакт-дисков этого известнейшего автора. Существует, однако, небезосновательное мнение, что Глеб Скороходов имел обыкновение прибегать к «художественному вымыслу» (ну, или к «домыслу» - уж кому, как больше нравится). Лично я, дорогие друзья, к «домысло-вымыслам» склоняться не привык, о чём вполне «непрозрачно» намекнул во введении к этой публикации. Однако при всём при том считаю, что никаких заслуг у Глеба Анатольевича Скороходова и сейчас отнимать нельзя - никто и ничего на сегодняшний день более достойного так и не создал, хотя отдельные попытки были. И всем этим его «критикам» готов ответить только одно: «А попробуйте-ка сами и сделайте-ка лучше!»

Почему я вспомнил о Г.А. Скороходове? - Потому что он и автор литературной записи книги воспоминаний Клавдии Ивановны, и сценарист упомянутого выше фильма. Клавдия Ивановна могла просто сказать то, что ей посоветовал Глеб Анатольевич. Почему бы и нет?..

Михаил Александрович Максимов

Михаил Александрович Максимов (1907 - 1992) в 60-е годы работал администратором в ленинградском ресторане «Нева». В этот ресторан из Москвы на практику, «для приобретения жизненного опыта» приехал ставший затем известным российский журналист Виталий Игнатенко. По возращении в Москву в газете «Комсомольская правда» появилась статья Игнатенко, в которой он написал о встрече с Михаилом Александровичем Максимовым и рассказал историю появления «Синего платочка» с новым, военным текстом. По словам Виталия Игнатенко, в апреле 1942 года Клавдия Ивановна вместе с оркестром выступала на Волховском фронте. Бои там шли страшные. В госпитале она пела раненым «Синий платочек», считавшийся чуть ли не народным, потому что этот шлягер много раз широко исполнялся ещё до войны. Она пела песню со старыми словами, то есть ещё с довоенным текстом и после концерта попросила Михаила Максимова, служившего корреспондентом фронтовой газеты «В решающий бой» 54-й армии Волховского фронта, написать новые слова. 12 апреля Клавдия Шульженко впервые исполнила новый вариант, выступая в железнодорожном депо станции «Волхов», и песня зажила своей отдельной жизнью. Как видите, никакой робости (как было принято писать об этом ранее) Максимов перед Шульженко не испытывал. Он лишь выполнил просьбу певицы, чем, в общем-то, и занимался на фронте по долгу службы. Редактор газеты «В решающий бой» публиковать «Синий платочек» не захотел, посчитав, что момент для этого неподходящий, потому что вокруг война, смерть и разрушения. Стихи напечатала газета 331 дивизии 54-й армии Волховского фронта «За Родину!». Так песня начала свой путь к бойцам, воевавшим на фронте.

«Комсомольскую правду» прочитала Клавдия Шульженко. Она решила повидаться с Михаилом Миксимовым и позвонила автору статьи - Виталию Игнатенко. Журналист сопроводил певицу в Ленинград на «Красной стреле». Билеты им приобрела редакция газеты. Шульженко и Максимов встретились в ресторане «Нева» и долго сидели в дальнем углу банкетного зала... Когда Клавдия Ивановна спросила: «А что же Вы не пишете больше ничего?» Максимов ответил, что написал всё, что можно на войне. (Михаил Александрович слукавил, но, в действительности, всё, что он сочинил в послевоенное время, более известности ему не принесло.)

Максимов дослужился до капитана, демобилизовался в 1946 году и вернулся к своей мирной профессии в системе «Общепита». Весь послевоенный Ленинград знал, что директор ресторана «Метрополь» - автор знаменитого «Синего платочка», хотя он никогда это не афишировал. Михаил Александрович преподавал в Институте советской торговли, основал в Ленинграде «Высшие кулинарные курсы» и стал их первым руководителем. Работал в ресторане «Нева» на Невском проспекте. Михаил Александрович всегда считался душой компании, остроумным и деликатным человеком. Даже к близким друзьям не приходил без предупреждения. В филармонии не садился в партер, а шёл на галёрку, потому что любил слушать музыку стоя.

Бойцы Красной Армии полюбили «Синий платочек» сразу и навсегда. Они бурно аплодировали певице и просили спеть «Синий платочек» ещё и ещё. Лётчики на фюзеляжах самолётов и танкисты на боевой броне чеканили призыв «За “Синий платочек!”».

Прежний «Синий платочек» на музыку Ежи Петерсбурского впервые спел в 1940 году солист польского эстрадного оркестра «Голубой джаз» - Станислав Ляндау. «Голубой джаз» попал в СССР годом раньше, когда музыканты, спасаясь от фашистов, эмигрировали в СССР из Польши. Затем песню исполняли и записали на грампластинки сперва Изабелла Даниловна Юрьева - 21 сентября 1940 года в - Москве и в ноябре того же года - Екатерина Николаевна Юровская - в Ленинграде. 27 апреля 1942 года «Синий платочек», также с довоенным текстом, напела на пластинку Лидия Андреевна Русланова. (В ту пору Апрелевский завод грампластинок перешёл на выпуск военной продукции, а Ногинский завод отправили в эвакуацию в Ташкент. Поэтому запись Руслановой напечатали в Москве в ДЗЗ небольшим тиражом на довоенных остатках ацетилцеллюлозы, предназначавшейся для изготовления «небьющихся» пластинок. Позднее она не однажды издавалась уже на твёрдой массе, но также не в большом количестве.) Исполнял «Синий платочек» и известный конферансье Михаил Гаркави. Но как только Шульженко стала петь его с новыми словами, все как по команде убрали «Платочек» из репертуара. И в истории остался только второй вариант, подаренный Клавдии 22-летним лейтенантом Максимовым. Проникновенное исполнение Шульженко, запоминающийся мотив и душевные слова сделали песню знаменитой и поистине народной. Это его имели в виду бойцы, когда цепляли на штыки куски синей ткани и с криком «За синий платочек!» бросались в бой. «Синий платочек» звучал на фронтах Великой Отечественной войны, вселяя надежду солдатам, идущим в бой. Эта песня стала воплощением нежности и затаённой тоски по дому. Рассказывают, что однажды бойцы Волховского фронта проводили Шульженко и Максимова долгими аплодисментами и уплатили «гонорар» двумя кружками клюквы. Уж более ценного подарка в те дни и найти было нельзя!

В своей книге «Три влечения Клавдии Шульженко», вышедшей в Москве 2006 году, Глеб Скороходов пишет, что осенью 1942 года, после возобновления на Апрелевском заводе производства грампластинок, К.И. Шульженко пригласили в Москову на запись «Синего платочка» для массового тиража. Клавдия Ивановна песню спела, но звукооператор Галина Журавлёва во время записи вспомнила, как провожала на фронт мужа, как он в последний раз обнял их маленькую дочь и заплакала. Слёзы упали на восковой блин и повредили его. (Тогда пластинки записывали сразу «вживую» - на воск, с которого затем изготавливали матрицу - без всякого предварительного монтажа.) Запись получилась с браком, и к «Синему платочку» смогли вернуться только 13 января 1943 года.

Ещё до появления массовой пластинки «Синий платочек» стал известен после фильма «Концерт - фронту», снятого в Москве Центральной студией кинохроники к XXV годовщине Великого Октября. Съёмки проходили в Москве, на сцене Театра Красной Армии. Премьера состоялась 6 ноября 1942 года. В киноконцерте снимались ведущие артисты того времени. Увёртюру и несколько номеров исполнил Леонид Утёсов со своим джазом (песни «Жди меня» и «По перронам и вокзалам» в исполнении Утёсова в картину, к сожалению, не вошли); конферанс вёл Аркадий Райкин. По приказу командования РККА Шульженко в сопровождении двух аккордеонистов отправили самолётом на съёмки в Москву. Фильм готовили по заявкам фронтовиков, и его очень ждали на фронте. Театр не отапливался, и певицу попросили встать на светлом фоне, чтобы оставить незаметным пар, шедший изо рта. Первый дубль прошёл успешно. Но тут на сцену поднялся консультант - высокий военный чин и потребовал сменить платье: золотые цветы и листья не соответствовали военному лихолетью. В театральной костюмерной отыскали другое, чёрное до пят, в котором повторно снялась Шульженко, а первоначальное платье, более изящное и красивое, осталось лишь на архивных фотографиях певицы.

На съёмках фильма «Концерт-фронту», 1942 год
(Это красивое платье осталось лишь на архивном фото.
По требованию цензуры его заменили на более скромное,
и выступление К.И. Шульженко сняли заново.)

На следующее утро Клавдия Ивановна уже вернулась в Ленинград. Когда «Концерт - фронту» попал в Ленинград, на Радио посыпались письма с просьбой передать «Синий платочек» в исполнении Шульженко. За помощью обратились в директору «Экспериментальной фабрики грампластинок» Владимиру Заикину, при участии которого ещё в 1936 году появилась первая пластинка Клавдии Ивановны, также переписанная с киноплёнки. В условиях блокадного Ленинграда «Экспериментальная фабрика» на тот момент оставалась единственным в стране предприятием, выпускавшем грампластинки. «Синий платочек» полностью переписали на пластинку. Тираж отправили на радио и в воинские подразделения. На той пластинке оказался полный вариант песни, который в дальнейшем Шульженко сократила на два куплета.

А вот, что Клавдия Ивановна Шульженко сама говорила о появлении «Синего платочка» в её репертуаре. Эти воспоминания прозвучали по Всесоюзному радио 1 марта 1967 года - во втором выпуске передачи «Встреча с песней». (Программа впервые вышла в эфир 31 января того же года.)

После войны Шульженко и Максимов встретились в Ленинграде, но затем их общение надолго прервалось.

Кадр из кинофильма режиссёра Михаила Слуцкого «Концерт-фронту», 1942 год

«Синий платочек» оставался в репертуаре К.И. Шульженко на протяжении всей её жизни. Певица исполняла его в концертах и повторно записывала уже на долгоиграющие пластинки в 1966 и 1969 годах. Песня вошла и в её последнюю прижизненную грампластинку «Портрет» 1980 года. Синий платочек и на памятнике певице на Новодевичьем кладбище.

В 1971 году страна отмечала 25-летие Победы. Клавдию Ивановну пригласили выступить в сборном праздничном концерте во Дворце съездов. Сказали, что она сама может решить, что будет петь. После долгих размышлений она выбрала «Синий платочек». Друзья отговаривали. Давид Ашкенази советовал вернуться к старому, довоенному тексту. Шульженко же удивлялась непониманию, что она должна спеть так, как пела эту песню всю жизнь. И настояла на своём. Публика уже несколько подзабыла «Синий платочек». (Был такой странный период в нашей жизни, когда начальство от культуры говорило, что, мол, сколько можно о войне, хватит бередить раны; давайте забудем! Имелось даже указание не говорить, что воевали «с немцами». Надо было - «с фашистами». Потому многие песни из «военного репертуара» Клавдия Ивановна продолжительное время не исполняла вовсе.) «Синий платочек» зазвучал снова на главной советской сцене. В ложе сидел Леонид Ильич Брежнев и горячо аплодировал. Зал долго не отпускал певицу. Она несколько раз выходила на поклоны, замирая на мгновение в своей особой позе, свидетельствовавшей о её признательности и благодарности за такой тёплый приём.

В 2019 году в Санкт-Петербурге в издательстве «Серебряный век» вышло третье издание книги Юрия Николаевича Кружнова (род. 1944) «Синий платочек лейтенанта Максимова». Юрий Николаевич - известный ленинградский искусствовед, литератор и журналист. О существовании его прекрасной книги я знал достаточно давно, ещё со времён её первоначального появления. Но даже работая в Москве, «дотянуться» до Санкт-Петербурга не смог: ни в тамошних, ни в московских магазинах этого издания не было. И выход несколько лет подряд никак находиться не хотел. Но однажды я вспомнил про великую силу и мощь «мировой паутины», в которой и сам уже порядочно и давно «плутаю». Страница Юрия Николаевича Кружнова обнаружилась на сайте «В контакте», и я ему написал. После нескольких месяцев вожделенного ожидания, в апреле 2022 года, к моему очередному Дню рождения, наконец, получил от Юрия Николаевича обещанный заветный экземпляр (разумеется, с автографом автора!), и тайна появления военного текста «Синего платочка», наконец, была раскрыта! Уж, как думаю, изложенному в книге и подтверждению этих фактов в Интернете со стороны Елены Михайловны Петровой - дочери Михаила Александровича Максимова, живущей сегодня в Болгарии, не доверять нельзя.)

Юрий Кружнов «Синий платочек лейтенанта Максимова», 2019 год

Автограф Юрия Николаевича Кружнова

Я, действительно, искренне обрадовался присланной Юрием Николаевичем книге (с приложением на диске песни «Узелок» на стихи Михаила Максимова) и обещал рассказать на этой странице историю её появления в моём собрании, что с большой благодарностью и делаю.

К сожалению, на DVD-проигрывателе диск посмотреть так и не смог. Почему-то он не воспроизводился. И только уже, когда заканчивал работу над этой страницей, до меня дошло, что можно же попытаться увидеть содержание диска на ноутбуке, на котором с августа 2022 года, в течение семи месяцев, писал этот самый текст! Почему эта мысль сразу не пришла мне в голову, - понять не могу... Очевидно, произошёл «сбой мозговой программы»...

Компакт-диск Ю.Н. Кружнова

И тут появился Юрий Николаевич Кружнов за фортепиано! И далее - видео исполнения песни «Узелок»! (Это съёмка есть и на сайте «Одноклассники».) При просмотре диска совсем неожиданно испытал полный восторг! - Как прекрасно играет на инструменте Юрий Николаевич! Какая восхитительная песня этот «Узелок», какие слова, какая чудесная мелодия! Исполнительницу прежде никогда не слышал, но как же замечательно она поёт!.. (В книге Юрия Николаевича сказано, что музыку к «Узелку» сочинил музыкант Александр Оратовский. Первой исполнительницей песни, пролежавшей более 75 лет в семейном архиве Михаила Максимова, стала певица из Казани, композитор, Заслуженная артистка республики Татарстан, Юлия Яковлевна Зиганшина (род. 1970). В Москве, в апреле 2019 года, Юлия Зиганшина впервые исполнила «Узелок» в программе «Помню, как в памятный вечер», посвящённой песням Великой Отечественной войны.

Кроме того, уважаемые читатели, неожиданно выяснилось, что «мир искусства» иногда достаточно тесен!.. При прочтении книги Юрия Николаевича вспомнил, что ещё в августе 2019 года контактировал с Юлией Яковлевной по электронной почте, и она очень помогла мне лично по одному «музыкальному вопросу», за что я, безусловно, очень ей благодарен!)

Шульженко пела на городских площадках, на «Дороге жизни», в госпиталях, на фронте, зачастую под канонаду вражеских обстрелов - всюду, где хотели слышать артистку. Её песни поднимали дух жителей осаждённого Ленинграда.

Рассказывает Клавдия Шульженко:

Однажды Клавдию Ивановну пригласили выступить перед рабочими Кировского завода. Объявили перерыв для концерта. Зрители расположились у станков и в пролётах между ними. Направляясь на концерт, Шульженко и артисты прошли через небольшую комнату завкома. Здесь рабочих ждал скромный ужин: тоненькие ломтики ленинградского блокадного хлеба и на каждом - по одной, чудом сохранившейся до тех дней шпротинке. Аплодисментов Клавдия Ивановна почти не слышала. Виноватой оказалась не акустика - люди просто не имели сил аплодировать громче. Рабочие слушали с жадным вниманием. Они плакали и улыбались; просили спеть ещё. Когда Шульженко спела всё, о чём просили и простилась со слушателями, её вместе с музыкантами тоже пригласили в завкомовскую комнату. Артистов также ждал ужин - от каждого кусочка хлеба была отрезана тоненькая долька, и от каждой шпротинки отломан кусочек. Рабочие поделились своим пайком с участниками концерта. «Это был самый высокий гонорар за всю мою жизнь!» - вспоминала Клавдия Ивановна.

Фронтовые концерты Шульженко пользовались огромной популярностью. После одного из таких выступлений к певице подошёл Герой Советского Союза, лётчик Василий Голубев и признался: «Ваши песни нужны нам на фронте, как снаряды и патроны». Первые полтора года Шульженко выступала перед бойцами на импровизированной сцене в гимнастёрке, пока один генерал не попросил: «Бойцы хотят видеть в вас отголосок мирного времени. Может, Вы будете выступать в платье?» И с тех пор Шульженко возила с собой чемодан со сценическими нарядами. Во время очередной бомбёжки накрыла это сокровище своим телом - если пропадут, где было бы взять на войне новые туалеты?

Вспоминает
Клавдия Шульженко:

Однажды Клавдия Ивановна пела в одном из госпиталей. В палате для обожжённых танкистов было особенно трудно настроиться на артистический лад. Фронтовая жизнь не баловала - певице довелось повидать немало крови, страданий, пройти через канонады и бомбёжки. Но здесь, в этой палате, пришлось особенно тяжело, бойцы были так забинтованы, что виднелись только глаза. Они лежали неподвижные и молчаливые. Военврач попросил петь очень тихо и недолго, потому что раненые слишком слабы и испытывают мучительную боль. Шульженко исполнила под гитарный перебор несколько песен; в том числе, и «Синий платочек». Умолк последний аккорд, и вдруг она услышала произнесённое сзади шёпотом: «Кунечка!». «Кто это сказал? Кто?!» - металась Шульженко между кроватями. Ответа не последовало. Через несколько дней в «Боевом листке», в списке награждённых солдат и офицеров Волховского фронта Клавдия Ивановна прочла: «Старший лейтенант Григорьев И.П. - орденом Красной Звезды (посмертно)».

Существует легенда, как однажды песня Шульженко спасла целый класс детей, которые вместе с учительницей оказались на линии огня и засели в окопе. В дыму они не могли разобрать, где свои, а где чужие. И вдруг сквозь шум канонады вдалеке зазвучал «Синий платочек». Учительница повела детей на голос и вывела к нашим окопам.

Искусствоведы писали, что окончательное творческое кредо Шульженко, её художественная тема и лирическая героиня сформировались именно в военные годы, поскольку в репертуар артистки больше не попадали «случайные» песни. На самом же деле песни по-прежнему исполнялись разные; просто Шульженко научилась делать их «своими» и получила всесоюзное признание.

За 872 дня блокады Ленинграда К.И. Шульженко выступила 499 раз! 12 июля 1942 года на сцене Ленинградского Дома Красной Армии состоялся 500-й концерт певицы и Фронтового джаз-ансамбля. С ним она гастролировала в действующих войсках на протяжении всей войны.

Заслуги Шульженко, её талант и великий труд во время блокады были высоко отмечены. В 1942 году певицу наградили медалью «За оборону Ленинграда».

В 1943 году Клавдия Шульженко стала артисткой ВГКО - Всероссийского гастрольно-концертного объединения, а затем - Москонцерта. Тогда же, в сопровождении джаз-оркестра, певица отправилась на гастроли в Среднюю Азию и Кавказ.

Эти песни записаны в самый разгар войны - в марте 1943 года. Две из них попались мне в Москве на барахолке у железнодорожной станции «Марк», откуда она давно переехала на станцию «Новоподрезково». «Моя тень» оказалась в альбоме фирмы «Мелодия» из трёх «гигантов» К.И. Шульженко в очень плохом качестве, и я обрадовался, когда в мои руки попал оригинал гораздо более лучшей сохранности.

На другой стороне пластинки песня чрезвычайно интересная по содержанию. К сожалению, после войны она не тиражировалась.

Сейчас, уважаемые читатели, вы услышите голос Владимира Коралли. Эти же сатирические куплеты годом позже также прекрасно записал известный артист Владимир Яковлевич Хенкин (1883 - 1953).

На следующей пластинке также Владимир Филиппович Коралли. Голос Клавдии Ивановны слышен лишь в припевах. Этот редкий диск марта 1943 года перешёл ко мне в нашем Курске от сына директора строительства Ташкентского завода грампластинок. (Самый крупный в СССР, Ногинский завод грампластинок, осенью 1941 года эвакуировали в Ташкент. В столице Узбекистана предприятие получило новое название.) Официально Ташкентский завод начал давать продукцию в послевоенное время. Но и во время войны на нём понемногу уже тиражировали пластинки. После Победы директора строительства Ташкентского завода перевели в Курск на строительство завода «Счётмаш», и его семья так и осталась в нашем городе.

Естественно, что в программе концертов К.И. Шульженко неизменно находилось место и откровенно весёлым песням, поднимавшим настроение и боевой дух слушателей. Следующие четыре записи также попали в моё собрание от сына директора строительства Ташкентского завода грампластинок.

А вот оборот этого интересного диска -

Выступление для бойцов Красной Армии, декабрь 1941 года

В годы войны Клавдия Шульженко исполняла и записала несколько песен композитора Модеста Табачникова. В 1943 году на грампластинке вновь появилось танго «Мама», несомненно, совпадавшее по содержанию с чувствами и переживаниями воевавших на фронте.

Конечно, на фронте Шульженко всегда просили спеть знаменитую «Давай закурим». После исполнения солдаты окружали певицу и наперебой пытались угостить её папироской, а та лишь отмахивалась: «Что вы, я не курю!» Бойцы удивлённо восклицали: «Вы же только что самокрутку делали!» - настолько убедительно Шульженко изображала скручивание цигарки.

Следующую песню Шульженко записала на пластинку примерно за год до Победы - летом 1944 года. В ней, как я думаю, отчётливо слышно дыхание того времени, а также упоминается уже забытый ныне исторический факт нашей городской жизни: парки и сады отдыха всегда окружались высокой оградой, вход в них был платный (как до недавнего времени в московский парк культуры имени Горького), и на ночь они закрывались.

В июле 1944 года в московском театре «Эрмитаж» коллектив под руководством Шульженко и Коралли принял участие в Смотре советской эстрады. Несмотря на режиссуру известного актёра «МХАТа» Михаила Михайловича Яншина, выступление оказалось неудачным. Вскоре в журнале «Крокодил» в постоянном разделе фельетонов об искусстве «Таланты и поклонники» появилась рецензия: «Сама Клавдия Ивановна появлялась на минутку и тотчас скрывалась, как солнце в ненастный день. Режиссёр, организовавший этот ненастный день, должно быть, поставил своей задачей добиться того, чтобы Шульженко не было видно или хотя бы слышно. Два часа нас гоняли... Тяжело. Когда зрители расходились, у всех был такой вид, точно они только что нанюхались хрену». Когда в заключительном концерте Смотра Клавдия Шульженко просто вышла на сцену и исполнила именно те песни, которые и пришла услышать публика, успех оказался огромным.

В коллективе наступал кризис. В сентябре 1944 года из оркестра ушёл его постоянный директор. Началась административная чехарда, и дисциплина в джаз-ансамбле упала. Музыканты и певица ещё какое-то время существовали вместе, но формально. Оркестр пытался выступать самостоятельно. Однако критика отмечала, что это было жалкое зрелище.

В 40-е годы

Осенью 1944 года, на одном из концертов в зале Ашхабадской филармонии за кулисами к Шульженко и Коралли подошёл исхудавший человек небольшого роста с измождённым лицом. На шнурке сбоку болталось пенсне в железной оправе. Мужчина был одет в старенькую шинель военного образца. «Вам ничего не говорит фамилия Строк? Композитор Оскар Строк?» - спросил он?..

В тот вечер артисты долго беседовали с «королём танго». После оккупации Прибалтики фашистами Оскар Давыдович с большими трудностями пробрался в расположение наших воинских частей и был отправлен в Среднюю Азию. На тот момент он жил в Ашхабаде почти три года и после освобождения Риги мечтал только об одном - вернуться в родной город, где прошла вся его жизнь.

Оскар Давыдович Строк

Назавтра Строк пришёл на репетицию оркестра и с блеском исполнил на рояле композицию на музыку своих танго. По совету Алексея Семёнова, музыкального руководителя фронтового джаз-ансамбля, Оскара Строка с радостью приняли в коллектив на должность второго пианиста. Вскоре Алексей Семёнов сделал инструментовку из нескольких танго Оскара Давыдовича, и в программе появился новый номер - фантазия из произведений Оскара Строка, исполняемая самим автором на рояле в сопровождении оркестра.

Так описал встречу со Строком в своих воспоминаниях «Сердце, отданное эстраде» Владимир Коралли.

Однако А.А. Гиммерверт - автор прекрасной книги «Оскар Строк - король и подданный» поясняет: «Ах, этот милый и добрый Коралли! Ах, этот выдумщик Владимир Филиппович. В его сердце, отданном эстраде, всю жизнь жила Одесса, и ни один другой город на земле её заменить не мог. Поэтому и фантазий, летящих с Приморского бульвара, Привоза и Дерибасовской, не счесть. Воспоминания о Строке - одна из этих стай. Никогда, ни во время войны, ни после, Строк не был в Ашхабаде. Ни в какое расположение наших воинских частей Строк не пробирался. А главное - никогда не ходил в шинели и с пенсне в железной оправе. И лицо его не было измождённым. Строк не был бы Строком, если бы его внешний вид был под стать тому, который “запомнился” Владимиру Филипповичу. Строк всегда был элегантен. Даже во время войны».

(Заодно перечёл автограф автора, оставленный мне на память. Мы встречались несколько раз в московском салоне «Аккорд» на Нижней Масловке. Да нет, ну какой я «подарок судьбы»... Что Вы, дорогие друзья... Это я должен быть благодарен именно судьбе, что удалось встретиться с таким замечательным человеком - выдающимся деятелем отечественной культуры! Успел я получить из рук автора и автограф на его книге о Майе Кристалинской! Не знаю, истинный я коллекционер или не совсем. Но в одном Анисим Абрамович, кажется, оказался абсолютно прав: я, действительно, люблю точность. Именно точность, а не передёргивания в стиле неких именитых авторов. И как раз поэтому, в числе прочих причин, взялся за создание материала о Клавдии Ивановне Шульженко, которому отдал немало сил, времени и бессонных ночей.)

Для Шульженко Оскар Давыдович Строк написал танго «Былое увлеченье», записанное на пластинку в Москве 17 февраля 1945 года. В Москве же, на самом деле, Оскар Строк с Клавдией Шульженко и Владимиром Коралли и встретился. Вскоре Строк покинул джаз-оркестр и стал сопровождать в гастрольных выступлениях популярных киноартистов Михаила Ивановича Жарова, а затем Николая Афанасьевича Крючкова. Были планы выступлений и с Борисом Петровичем Чирковым. В Ригу Оскар Строк вернулся только через год, уже став членом Союза композиторов Латвийской СССР.

Весной 1945 года в Вологодской, Ярославской и Калининской областях прошли последние гастроли коллектива под руководством Шульженко и Коралли.

Известие о Победе застало Шульженко в поезде во время возвращения с гастролей в Ленинград. Под утро 9 мая её разбудили радостные крики. Какой-то парень в гимнастёрке заскочил в купе, поцеловал Коралли, а потом Шульженко, выскочил обратно и, потрясая бутылкой, воскликнул: «Победа!» Музыканты шли в купе к Шульженко и Коралли, и до Ленинграда они пели все вместе.

Вспоминает
Клавдия Шульженко:

Вскоре после Победы певицу наградили медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» и медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»

В первые послевоенные годы

Кончилась война. Шульженко продолжала набирать популярность; стала настоящей звездой эстрады. Популярная певица исполняла песни военных лет и новые шлягеры, концертов было очень много. Репертуар певицы состоял из сотен произведений; её связывало тесное сотрудничество с прославленными музыкантами - композиторами и певцами.

Наградной лист К.И.Шульженко

В июле 1945 года в политуправлении Ленинградского округа Шульженко вручили боевой орден Красной Звезды.

Летом 1945 года Шульженко (не без колебаний) согласилась с мнением Коралли, справедливо считавшего, что именно её имя решает всё, и по его же настоянию обратилась к руководству ВГКО с просьбой о расформировании джаз-ансамбля. 12 сентября 1945 года её просьбу удовлетворили. Началась сольная карьера. В конце года Шульженко поехала на гастроли по городам Волги. Аккомпанировал ей Леонид Фишман, много лет проработавший с артисткой ещё в джаз-ансамбле. За две недели до этого К.И. Шульженко в последний раз записалась со своим коллективом в московском Доме звукозаписи. Тогда же на грампластинках повторно появились ставшие популярными ещё до войны «Руки».

На другую пластинку попало танго Ефима Розенфельда «Старые письма». В начале 50-х годов оба произведения спаровали и издавали достаточно долго на одной патефонной пластинке.

Следует признать, что Ефим Маркович Розенфельд (1894 - 1964) оставил в грамзаписи не так уж много произведений. Но два его танго - «Счастье моё» и «Люблю» в исполнении Георгия Павловича Виноградова в июле 1939 года стали шлягерами на многие десятилетия, и их, безусловно, знают и помнят до сих пор. В 1938 году вместе со своими сестрой и братьями Розенфельд организовал джаз-аккордеон ансамбль, с успехом выступавший в России, Белоруссии, Сибири, на Украине и на Дальнем Востоке. Но в 1950 году ансамбль расформировали «за насаждение чуждой советским слушателям упаднической буржуазной музыки».

В числе последних песен, записанных Шульженко со своим джаз-ансамблем, оказалась «Песенка о мужьях».

Песней «Беспокойное сердце» Клавдия Ивановна завершила серию записей с джаз-ансамблем под управлением Алексея Владимировича Семёнова. В 1949 году Алексей Семёнов стал дирижёром оркестра Ленинградского театра эстрады, а в 1953 году перешёл в Ленинградский Театр миниатюр под руководством Аркадия Исааковича Райкина.

На настролях в Киеве, 1957 год

В 1945 году Клавдия Шульженко стала Заслуженной артисткой РСФСР. Но в первый же послевоенный год её блестящая карьера оказалась под угрозой. В то время многие музыканты, писатели и прочие творцы подверглись жёсткой цензуре. Со сцены и из радиоприёмников полностью исчезли такие жанры, как джаз, танго, фокстрот и вальс-бостон. После постановления 1946 года «О журналах “Звезда” и “Ленинград”» в печати и в органах, руководящих искусством, началась борьба с «безыдейностью». Четырнадцатью приказами Главного управления по контролю за зрелищами и репертуаром, изданными за один октябрь 1946 года, попали под запрет триста произведений различных жанров. В советском искусстве шла активная критика «лирического направления», а ведь именно оно являлось основным в творчестве Шульженко! Многое было вычеркнуто из репертуара. Репертком запретил все песни (в том числе и новые), написанные в ритме фокстрота или танго. Вслед за запрещением последовал приказ об изъятии из продажи «в порядке последующегого контроля» пластинок с их записями. Клавдии Ивановне просто нечего стало петь! В итоге пришлось полностью сменить репертуар. Под давлением «Главлита» возникли большие цензурные ограничения: перед каждым выступлением Шульженко проходила прослушивание. Часто её просили убрать тот или иной куплет. Но так как она была очень популярна, иногда ей шли на уступки.

Клавдия Шульженко, 1952 год

Однажды, почти отчаявшись в поисках выхода, певица поймала себя на том, что напевает старинную испанскую мелодию. И тогда она поняла: ведь помимо русских песен есть ещё и фольклор других народов! Так в репертуаре Шульженко появились отечественные версии знаменитых испанских и кубинских песен. Самой популярной из них стала «Голубка» («La paloma») - в Советском Союзе было распродано огромное количество экземпляров этой пластинки!

В 1947 году страна готовилась торжественно отметить XXX-ю годовщину Октябрьской революции. Композитор Василий Павлович Соловьёв-Седой предложил Шульженко цикл из шести песен - вокальную сюиту «Возвращение солдата». Стихи написал Алексей Фатьянов. Она ухватилась за это предложение, видя в нём выход из сложившейся трудной ситуации с репертуаром. Работа была в самом разгаре, когда над Шульженко и Коралли сгустились тучи. Начались проработки. Николаю Смирнову-Сокольскому насплетничали, что Шульженко посмеивается над его бархатной курткой, в которой он выступал. (Чуть ранее Клавдии Ивановне самой попало от Николая Павловича за низкопоклонство перед Западом, которое, по его мнению, выразилось в её вызывающей одежде на западный манер.). Смирнов-Сокольский никак не мог успокоиться и обвинил Шульженко в чёрной неблагодарности: ведь это он отстаивал Клавдию Ивановну в 1939 году, когда решался вопрос о её лауреатстве на Конкурсе артистов эстрады. 10 февраля 1947 года, когда работать стало совсем невозможно, Шульженко написала жалобу в партком ВГКО. Жалоба возымела действие.

Смирнов-Сокольский этого не забыл и не простил. Но когда в начале 50-х годов у Владимира Коралли возникли осложнения с Коммунистической партией, и его хотели исключить, теперь уже Смирнов Сокольский позвонил в партком ВГКО и выразил категорический протест против исключения супруга Шульженко. Когда Смирнова-Сокольского, не состоявшего в партии, спросили о причинах его возражений, он ответил: «А мы не позволим засорять ряды беспартийных!»

Работа над сюитой успешно завершилась. Она рассказывала о ратном подвиге солдата и о том, как он начинал жить в мирное время в песнях: «Шёл солдат из далёкого края», «Расскажите-ка, ребята», «Сын», «Поёт гармонь за Вологдой», «Где же вы теперь, друзья-однополчане», «Величальная».

Премьера состоялась в конце летнего сезона 1947 года и прошла успешно, хотя сама певица испытывала по этому поводу не совсем однозначные чувства, и впечатления от этой работы остались противоречивые.

Через год три произведения из цикла «Возвращение солдата» К.И. Шульженко записала на пластинки. (Следует отметить, что песню «Поёт гармонь за Вологдой» также успешно исполняли и записали Георгий Павлович Виноградов, Владимир Александрович Нечаев и другие артисты. Предпоследняя часть сюиты - «Где же вы теперь друзья-однополчане?», украсила знаменитый юбилейный концерт Клавдии Ивановны 1976 года в Колонном зале Дома Союзов.)

Над циклом «Возвращение солдата» Клавдия Ивановна Шульженко работала уже с выпускницей Одесской консерватории, лауреатом Всесоюзного конкурса пианистов - Раисой Брановской. В 1948 году Клавдия Шульженко и Раиса Брановская расстались - пианистка начала сольную карьеру.

Открытка «Клавдия Шульженко». Фото Михаила (Моисея) Гершмана, Ленинград

Затем Шульженко поняла, что аккомпаниатором следует пригласить мужчину. Владимиру Коралли предложили в ВГКО двух пианистов - Давида Ашкенази и Бориса Мандруса. Коралли считал свою супругу натурой увлекающейся, поэтому выбрали Бориса Мандруса, имевшего, по слухам, ... не совсем традиционную ориентацию. Коралли не беспокоился, когда Шульженко и Мандрус уезжали на длительные гастроли.

Борис Яковлевич родился в 1912 году Саранске, в большой, но небогатой еврейской семье. Эстрада и концертный зал с юных лет стали любимым местом приложения его творческих сил. Московскую Консерваторию по классу фортепиано Борис Мандрус по причине материальных обстоятельств не закончил. Несколько лет Мандрус подрабатывал тапёром в ленинградских и московских кинотеатрах. В конце 30-х годов Борис Яковлевич познакомился с известной эстрадной певицей Екатериной Николаевной Юровской и стал её концертмейстером. Мандрус аккомпанировал Юровской и на довоенных московских и ленинградских грампластинках; в том числе, в ноябре 1940 года в Ленинграде - на записи «Синего платочка» с прежним, довоенным текстом.

С Борисом Яковлевичем Мандрусом

На долгие годы Борис Яковлевич стал верным творческим спутником Клавдии Ивановны. (К концу 60-х годов количество концертов Шульженко сократилось. Чтобы не потерять в небольшом и без того заработке концертмейстера, Борис Яковлевич начал выезжать на гастроли с другими исполнителями и однажды по возвращении в Москву узнал, что Клавдия Шульженко выступает в сопровождении Давида Ашкенази. Согласившись на уговоры Клавдии Ивановны, Борис Мандрус решился аккомпанировать ей вместе с Давидом Ашкенази на выступлениях в Лужниках. Рояли Мандруса и Ашкенази стояли напротив друг друга, но при этом аккомпаниаторы-виртуозы равноправного дуэта так и не составили. После второго концерта Борис Яковлевич ушёл, не попрощавшись. Они встретились снова более, чем через шесть лет - Борис Мандрус аккомпанировал Клавдии Шульженко на юбилейном концерте в честь её 70-летия. В 1984 году Борис Яковлевич Мандрус получил звание Заслуженного артиста РСФСР.)

Фото Михаила (Моисея) Гершмана. Издание фабрики «Укрфото», Киев, 1955 год

В одной из бесед с поэтом Павлом Германом, состоявшейся в 1947 году, Шульженко высказала свою давнюю мечту - спеть вальс Арама Ильича Хачатуряна к драме Михаила Лермонтова «Маскарад». Герман выразил недоумение и сперва не поддержал идею певицы, но вежливо обещал подумать. Вскоре Шульженко уехала на длительные гастроли по стране и в Харькове, в январе 1948, года получила письмо от Павла Германа, в котором он сообщил, что текст к «Встрече с поэтом» закончен. Премьера состоялась в июне 1948 года, в Риге, где проходили гастроли певицы. 17 июня того же года «Встреча с поэтом» впервые прозвучала в Москве - в летнем театре «Эрмитаж». По этому случаю Арам Ильич Хачатурян послал Клавдии Ивановне благодарственное письмо: «Уважаемая Клавдия Ивановна! Сердечно благодарю Вас за исполнение моего вальса. Я несколько смущён Вашим увлечением моим вальсом, но не скрою: не только смущён, но и польщён. Если моя вещица Вам нравится, как исполнительнице, и если она хоть немного ещё прибавит к Вашей славе, то я буду считать себя удовлетворённым. Примите мой горячий привет и наилучшие пожелания!»

«Возвращение солдата» и «Встречу с поэтом» заметила и отметила московская критика. Но публика приняла произведения довольно прохладно, и Клавдия Ивановна хорошо это чувствовала. Больше в своём творчестве певица к таким художественным формам никогда не обращалась.

Свой знаменитый вальс Арам Хачатурян сочинил в 1941 году, незадолго до начала войны. Это творение достаточно популярно и на слуху у многих любителей музыки. Поэтому, дорогие друзья, хотел бы напомнить его Вам в оригинальном варианте.

Ещё в 30-е годы Клавдия Ивановна не раз испытывала не себе воздействие критики. Мало того, что вскоре после войны большая часть её проверенного репертуара попала под запрет, но весной 1948 года в газете «Московский комсомолец» в разделе «Сатира и юмор» на Шульженко появилась эпиграмма:

Журнал «Советская музыка» тогда же писал: «Отдельные исполнители, вместо того, чтобы содействовать успеху лучших, наиболее достойных песен, обращаются к произведениям сомнительного художественного качества, либо опошляют, вульгаризируют советские песни в угоду отсталой части слушателей. Можно привести множество примеров, когда хорошая песня искажается ложной манерой исполнения, привносящей в неё черты дешёвой эстрадности. В исполнение лирической песни иногда вносятся черты слезливой сентиментальности, надрывности, кабацкой меланхолии. В исполнении бодрых весёлых песен, частушках и припевках нередко можно встретить иную крайность - грубость и развязность, пошлое ухарство. Номера страдают серьёзными пороками, идущими от пережитков старой эстрады, с её “песенками настроений” и безвкусной джазовой “лирикой”. Слушая исполнение Клавдией Шульженко песни Модеста Табачникова “Мама”, сожалеешь, что большое неподдельное чувство и настоящее мастерство тратятся на низкопробную музыку, выросшую из блатных и джазовых интонаций. Теми же недостатками страдает песня Табачникова “Давай закурим”». Шульженко в то время перестали давать сольные концерты. Самым большим ударом стало то, что от неё отвернулись самые надёжные и преданные почитатели. Казалось, что певицу все забыли... Но Клавдия Ивановна выстояла и сохранила своё творческую индивидуальность!

Афиша джаз-ансамбля под руководством Клавдии Шульженко и Владимира Коралли

Наверное, можно смело утверждать, что основная тема творчества К.И. Шульженко - любовь во всех её проявлениях. Тут мы не ошибёмся. Конечно, я не считаю себя первоклассным знатоком эстрады и не разбираюсь во всех её нюансах, но назвать Клавдию Шульженко исполнительницей только лирического репертуара никак нельзя. Она всегда оставалась на сцене разнообразной.

Один из разделов творчества певицы - песни о студентах. Не все они стали одинаково известны и популярны, но многие остались в памяти старшего поколении и любителей эстрады прошлых лет. Вот, например, ленинградский оркестровый вариант «Студенческой застольной» 1951 года. (Певица записала произведение в 45-летнем возрасте, не в самом «студенческом», однако оно получило достаточную известность.)

В процессе творческих поисков, как Вы, наверное, уже успели для себя отметить, дорогие друзья, К.И. Шульженко неоднократно возвращалась к некоторым произведениям своего репертуара, записывая их заново и с другим музыкальным сопровождением. Пользуясь случаем, хотел бы предложить Вам «Студенческую застольную» и в более раннем варианте 1948 года - с аккомпанементом пианистки Раисы Брановской. Пусть каждый из Вас решит для себя сам, какой вариант лучше...

В 1956 году на пластинке вышла ещё одна песня Аркадия Ильича Островского «Мы все студенты», ставшая популярной.

А в 1959 году Клавдия Ивановна стала одной из исполнительниц «Песни московских студентов».

Ещё одна тема песен Клавдии Шульженко - как я её называю, «колхозная». Конечно, выпускницу престижной харьковской гимназии, актрису и певицу, никогда не имевшую родственников в сельской местности, трудно представить на деревенском поле или верхом на лошади. Но время было такое. Городское население в те годы в нашей стране большинства не составляло. Кроме того понятно, что в искусстве необходимо было уделять селу должное внимание и показывать молодёжи красоту и привлекательность жизни в деревне и сельского труда. Об этом снимали фильмы, ставили спектакли, пели по Радио. Но песни-то были замечательные...

(Почему-то в более позднем варианте записи девочки «повзрослели» и стали девушками.)

А вот эту пластинку - про парня, косящего глазом из-за плетня, пришлось поискать... (Однажды дома, в Курске, сел в городской автобус, в котором у водителя работал радиоприёмник. И как раз по «Маяку» передавали про этого парня - «саму печаль». Как же приятно было проехаться несколько остановок (за 5 копеек!) под исполнение Клавдии Ивановны!.. Не знаю, сколько прошло лет: тридцать, сорок, а помню до сих пор!)

В 1952 году К.И. Шульженко записала пластинку № 21592-21593 «Простая девчонка» - «Голубка». Сведения о её реальных тиражах в разных источниках весьма противоречивы. Поэтому не ошибусь, если напишу, что диск издан в количестве нескольких миллионов (!) экземпляров. В «Простой девчонке» (в обработке аккомпаниатора Клавдии Шульженко - Бориса Мандруса) певица показывает виртуозное владение кастаньетами.

Клавдия Шульженко, июль 1953 года

Через два года в исполнении Шульженко на пластинке появилась арагонская хота «Фраскита» за № 23532 (также в блистательной обработке Бориса Мандруса). Во «Фраските» вновь слышны кастаньеты Клавдии Ивановны!

Конечно, можно было бы предположить, что с кастаньетами певице на записи кто-то очень хорошо помог - в грампластиночном производстве допускались всякие трюки (например в «Весёлом марше монтажников» из кинофильма «Высота» Николаю Рыбникову «подсвистывал» Ефим Нейд). Но в ленинградском киноконцерте «Песни о любви» 1962 года мы можем хорошо увидеть, что Клавдия Ивановна на кастаньетах прекрасно играла сама!

Казалось бы, со временем критики оставили Клавдию Шульженко в покое. Но в 1954 году на патефонной грампластинке, в исполнении дуэта эстрадных куплетистов Александра Израилевича Шурова (Лившица) (1906 - 1995) и Николая Николаевича Рыкунина (1915 - 2009) появилась «Серенада». Целиком и полностью «Серенада» посвящалась творчеству Клавдии Шульженко: «О, голубка моя, новых песенок жду я! Не пора ли и к Тане, и к Мане возвратиться в родные края?.. Вернись в Саратов! Мы ждём тебя!» Пластинка сия издавалась массово, и крутили её чуть ли не в каждом доме. Страшно и представить, что чувствовала и испытывала при этом Клавдия Ивановна. А ведь к 1954 году и с репертуаром, как и с выходом новых грампластинок у неё особых проблем уже не было...

19 июля 1954 года на экранах нашей страны появился фильм-концерт режиссёра Веры Строевой с участием ведущих мастеров советской эстрады - «Весёлые звёзды». В фильме снималась и К.И. Шульженко. По итогам года картину посмотрели 31,5 миллиона человек, и она заняла в прокате пятое место.

По первоначальному замыслу Шульженко должна была исполнять знакомые зрителям песни. Но сценарий вызвал у певицы категорические возражения. Она считала, что нельзя появляться с хорошо знакомым репертуаром и предложила обратиться к Дунаевскому. Исаак Осипович тогда работал над опереттой «Белая акация» и музыку для всего фильма писать отказался. В итоге предварительно остановились на четырёх песнях, одна из которых, «Звёзды милой Родины», предназначалась для Шульженко. Во время съёмок сценарий дорабатывался, поэтому количество и содержание остальных песен изменилось. Инструментальную же музыку к «Весёлым звёздам» написал Александр Наумович Цфасман. Таким образом (нечастый случай!), у картины оказалось сразу два композитора!

Сценарий появился в конце октября 1953 года. Начались съёмки. Шульженко решила проявить инициативу и предложила ввести в картину сцену репетиции, для которой понадобилась ещё одна песня. Певица снова обратилась к Дунаевскому, и через несколько дней он позвонил и попросил приехать на прослушивание. Текста ещё не было. Когда Исаак Осипович проиграл мелодию и спросил о впечатлении, Клавдия Ивановна сказала: «Так хорошо, что не надо никаких слов! Нужно только слушать и молчать!» «Ну и прекрасно! - воскликнул Дунаевский. - Пусть это будет песня о молчании!» Вскоре к прекрасной мелодии появились слова поэта Михаила Матусовского. «Молчание» стало одной из любимых песен Клавдии Шульженко.

Съёмки проходили по ночам. Фильм делали в цвете, но качество отечественной цветной плёнки оставляло желать много лучшего. Нередко работа нескольких дней «шла в корзину». Отснятый эпизод с «Песней о звёздах» на 70% оказался бракованным. Многое приходилась переделывать заново. После предварительного просмотра на «Мосфильме» эпизод со «Звёздами» решили изменить. Зрители увидели совершенно новый вариант. По воспоминаниям очевидцев, от Клавдии Ивановны съёмочная группа была в восторге: её пунктуальность изумляла, а работоспособность вызывала уважение. А вот один из главных исполнителей - Юрий Тимошенко (Тарапунька) постоянно исчезал по причине непростых взаимоотношений с «горячительными напитками». Однажды, не помня себя, он уехал на поезде дальнего следования...

«Весёлые звёзды» долго не сходили с экранов; десятки газет опубликовали восторженные рецензии. Телевидение тогда находилась ещё в зачаточном состоянии, и для зрителей киноконцерт стал возможностью увидеть любимых артистов. В 1954 году фильм-концерт вышел на экраны Венгрии, а в 1955-м году - в США. (Картина, действительно, была очень популярна, и её фильмокопии сильно износились. С тех пор прошло немало лет. Живя и работая в Москве, очень хотел приобрести «Весёлые звёзды» в коллекцию, но без особого успеха: на «Горбушке» на видеокассетах ничего не нашлось, а диск с DVD, заказанный в киоске столичного кинотеатра повторного фильма «Иллюзион», содержал рваный и затёртый вариант. Только лишь в 2019 году в Интернет, наконец, выложили приемлемый для просмотра экземпляр.)

9 декабря 1956 года в Колонном зале Дома Союзов в Москве прошёл авторский вечер Александра Наумовича Цфасмана - известного советского музыканта, композитора и дирижёра. Александр Цфасман родился 14 декабря 1906 года. Этот вечер, в принципе, посвящался его 50-летию, что официально не афишировалось, но о чём многие знали. Поздравить юбиляра пришла и Клавдия Ивановна Шульженко. С Цфасманом они были почти ровесниками (Шульженко родилась 24 марта того же, 1906 года), и их также связывала творческая дружба. Первую пластинку с джазом ВРК Александра Цфасмана Шульженко записала ещё в самом конце 1945 года. Танго Александра Наумовича «Прощальный луч» тиражировалось на пластинках до середины 50-х годов.

В 1947 году с оркестром под управлением А.Н. Цфасмана Клавдия Ивановна напела на пластинку ещё одно танцевальное произведение, ставшее не менее популярным - «Говорите мне о любви». В 1959 году, в сопровождении инструментального ансамбля, певица записала его заново.

Александр Цфасман - также автор музыки песни, многие годы украшавшей репертуар Клавдии Ивановны - «Три вальса».

В сентябре 1973 года журнал «Кругозор» посвятил 8-ю звуковую страницу творчеству Клавдии Шульженко. На гибкой пластинке опубликованы воспоминания певицы о работе над «Тремя вальсами». Сейчас Вы их услышите. Прошу обратить внимание, что в «Кругозоре» использована запись не из архива Радио: например, отчётливо слышно музыкальное завершение первого куплета, чего не было в аккомпанементе в оригинальной фонограмме.

Песня стала очень популярной, и о киноролике с «Тремя вальсами», снятом в Ленинграде, певица также вспомнила в документальном телефильме 1983 года «Вас приглашает Клавдия Шульженко». В 1986 году фонограмма телефильма, автор сценария которого Глеб Анатольевич Скороходов, вышла на третьем долгоиграющем «гиганте» под названием «Только один день» в серии «Памяти Клавдии Шульженко».

Должен признать, что и в данном случае Глеб Скороходов, редактор грампластинки, проявил весьма умелую изобретательность, что заметит не каждый, да и далеко не сразу: на долгоиграющем «гиганте» Клавдия Ивановна, действительно, упоминает киноролик с «Тремя вальсами», но дальше на пластинке, в отличие от телефильма, идёт не фонограмма киноролика, и не студийная плёнка, а запись концертная, по звучанию от киноварианта отличающаяся: в ней реакция публики - «дыхание зала»!

После «Трёх вальсов» на долгоиграющем диске следует «Русая головка», изначально в телевизионном фильме вообще не упоминавшаяся и не задействованная! На пластинке «Только один день» Клавдия Ивановна исполняет оба произведения под рояль - с аккомпанементом Александра Наумовича Цфасмана во время того самого юбилейного концерта композитора 1956 года в Колонном зале. Киносьёмки данного вечера в Интернете нет, поэтому праздничный поцелуй, подаренный Шульженко Цфасману мы, к сожалению, увидеть не сможем. Но зрители, однако, сей факт подтверждают!

Записи из Колонного зала Дома союзов авторского вечера А.Н. Цфасмана. Москва, 9 декабря 1956 года

Клавдия Шульженко и Борис Мандрус, 1958 год

Десять послевоенных лет прошли у Шульженко весьма напряжённо: множество концертов, метания между Ленинградом и Москвой, окончательный переезд в столицу, и... возобновившиеся ссоры с мужем. У Коралли были женщины, да и Шульженко позволила себе увлечься неким зубным врачом, охотно использовавшим близкое знакомство со «звездой» эстрады в своих интересах. Накануне нового, 1956 года, супруги поняли, что просто не могут встречать праздник вместе. За 25 лет брак был исчерпан. Прожив с супругой четверть века, Владимир Коралли всё-таки подал на развод, хотя позже признался, что без неё ему так же невыносимо, как и с ней.

При разделе имущества Коралли обменял одну из четырёх комнат в их квартире. Туда заселилась чужая семья с маленьким ребёнком, и Шульженко оказалась в коммуналке! Певица с ужасом звонила знакомым и жаловалось на свою жизнь: она не подходила к плите с довоенных времён и не знала как быть дальше... При этом сам Коралли купил отдельный однокомнатный кооператив. Шульженко денег на квартиру не накопила.

Дальше был ужас раздела имущества, взаимные упрёки, злые и несправедливые письма. Рассерженная певица в насмешку предложила бывшему мужу разделить заодно и её серьги - каждому по одной. Сын уже имел свою семью и жил отдельно. Клавдия Ивановна осталась совсем одна...

Леонид Осипович Утёсов

Особенно охотно враждующие стороны плакались почему-то «в жилетку» Леонида Утёсова. Владимир Филиппович писал ему: «Леонид Осипович! Вы были первым человеком, которому я рассказал, как мадам нанесла мне непоправимое оскорбление, назвав меня альфонсом! Вы, Леонид Осипович, сразу дали ей должную оценку, назвав дешёвкой! В последнее время, как мне стало известно, Вы стали её защитником. Зная всё только с её слов, Вы не можете, как мне кажется, иметь правильное суждение...» В конце концов, когда Шульженко в очередной раз позвонила Утёсову, жалуясь, что стараниями Коралли её четырёхкомнатная квартира на улице Толстого превратилась в коммуналку, Леонид Осипович резко оборвал: «Клавочка, Вы звоните мне, звоните! Всегда Вам помогу! Но в одном увольте: чужая семья - потёмки!»

Георгий Кузьмич Епифанов, Заслуженный деятель искусств РСФСР, кинооператор

А тем временем по разным поводам кто-то посылал ей открытки из разных уголков Советского Союза. И в конце всегда подпись: «Г. Е.» Со своими посланиями он был так настойчив, что это нравилось даже бывшему мужу Шульженко - Коралли, и он советовал их беречь. Таинственный Г. Е., Георгий Кузьмич Епифанов (1918-1997), кинооператор-документалист, объявился в 1956 году. Вернее, его объявили. В момент их встречи певице исполнилось 50 лет, Георгию всего 38. (Помните, уважаемые читатели, историю Аллы Пугачёвой и Филиппа Киркорова?.. Могу лишь догадываться, что Алла Борисовна, общаясь с Клавдией Ивановной, заранее имела в голове её пример. Так что уж она и Филя Америку в любви точно не открыли...)

Жорж влюбился в свою Клаву по голосу за год до войны. Оканчивая в 1940 году операторский факультет ВГИКа, купил патефон, стал собирать пластинки и однажды услышал «Челиту». Всё, как в кино. С тех пор он постоянно спрашивал в музыкальных магазинах, не появилась ли новая пластинка Шульженко. Продавцы узнавали его в лицо. На войне он был фронтовым кинооператором. От пуль никогда не прятался, и его часто спрашивали: «Жора, куда ты всё время лезешь?». Он смеялся: «Меня не убьют! Я люблю такую потрясающую женщину...» (С войны Епифанов вернулся с тремя орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны и многочисленными медалями. Его съёмки 1945 года вошли в документальные фильмы «Берлин» и «Разгром Японии». 31 декабря 1976 года Георгий Кузьмич получил звание Заслуженного деятеля искусств РСФСР.)

Георгий Епифанов в годы Великой Отечественной войны

Ещё в 1940 году, когда на день рождения среди писем от поклонников Клавдии пришла поздравительная открытка, подписанная «Г. Е.». Шульженко на неё тогда внимания не обратила. Но такие открытки приходили в течение семнадцати лет! В конце концов, Клавдия Ивановна стала гадать, кто же такой этот «Г. Е.», и почему он всё время отправляет свои послания из разных городов?..

Епифанов рассказал, как летом 1940 года девушка затащила его, 22-летнего студента операторского факультета, в мюзик-холл. Как сюжет спектакля показался ему полной глупостью. И как произошло чудо: крышка огромного бутафорского патефона, стоявшего сбоку на сцене, открылась, и на вращающемся диске, изображавшем пластинку, появилась роскошная красавица в облегающем платье. Её короткие светлые волосы сияли; она ослепительно улыбалась, а когда запела, стала ещё прекраснее и нежнее. И Георгий, глубоко презиравший всех этих ненормальных почитателей, которые роем вьются вокруг артистов, вдруг почувствовал, что любит эту женщину. Он не мог ни приблизиться к ней, ни забыть. Оставались открытки. А вот теперь, через столько лет, она перед ним. «Сейчас я Вам что-то покажу, - сказала Шульженко и достала пачку его посланий. - Узнаёте? Отовсюду, даже из Арктики и Каракумов! И где Вы только там почтовый ящик нашли?..» Шульженко и Епифанов проговорили до позднего вечера. А потом она сказала: «Вот что, Жорж, Вы или уходите... или оставайтесь...» И он остался. Какое-то время оба верили, что разница в годах ничего не значит... Позднее Епифанов вспоминал: «Я никак не мог поверить в своё счастье; мне казалось, что это - сказочный сон. С ней я узнал, что такое рай. Природа создала её существом удивительным, неповторимым. Инопланетянка!»

Клавдия Шульженко и Георгий Епифанов, конец 50-х годов

Они никогда не бывали вместе подолгу - он мотался со своей камерой по командировкам, она - по гастролям. И снова приходили письма и телеграммы: «Станция Узловая, поезд N 16 Таллин - Москва, вагон 5, Шульженко Клавдии Ивановне: Москва исстрадалась без тебя, а один москвич, наверное, умрёт, если поезд опоздает даже на минуту. Г. Е.». Она отвечала ему: «Без тебя я просто чахну, похудела от тоски. Я так тебя люблю, как сорок тысяч братьев любить не могут. Жорж, ты - моя лучшая песня любви».

Клавдия Шульженко и Георгий Епифанов, 29 ноября 1960 года

Георгий Кузьмич был моложе Клавдии Ивановны на 12 с лишним лет, но всегда говорил, что чувствует себя старше: она кажется ему девочкой, которую нужно оберегать и защищать. Он бережно собирал письма и телеграммы, которые теперь уже Шульженко посылала ему из своих гастрольных поездок, ласково называя Жоржем: «Сегодня пела только для тебя, мой родной, любимый Жорж! Ты вошёл в мою жизнь, когда она потеряла для меня смысл и интерес. Ты вдохнул в меня жизнь. 21 июля 1956 года, когда мы встретились, - великий день для меня, день моего второго рождения для любви. Сколько мне осталось - всё твоё».

Отдых на природе, 50-е годы

Когда у Епифанова начались отношения с Шульженко, он состоял в браке. Супругу звали Цецилия. Но об этом браке не знала даже его мать. Однажды Епифанову предстояла зарубежная командировка, и понадобилось заполнить анкету. Тогда и обнаружилось, что он женат. Георгий Кузьмич решился всё честно рассказать Клавдии Ивановне, на что она ответила, что, увы, не сможет встречаться с женатым мужчиной. И Жорж развёлся.

К.И. Шульженко в Ленинграде, 50-е годы

Несмотря на то, что Георгий Кузьмич ради Клавдии Ивановны расстался со своей официальной женой, он и Шульженко так и не расписались и жили гражданским браком.

В дальнейшем Епифанов и Шульженко и сходились, и расставались. Однако при этом и Коралли тоже из поля зрения Клавдии Ивановны насовсем не выпадал. Когда позже страсти улеглись, Владимир Филиппович снова стал захаживать в гости к бывшей супруге. Правда, Шульженко каждый раз просила: «Только на полчаса, Володя. Больше тебя не вынесу ни я, ни Жорж».

«Тузик в обмороке»

В мае 1958 года, Епифанов был в очередной командировке, когда с Клавдией Ивановной случилась беда. Шульженко собиралась ехать на концерт в московский клуб имени Зуева, а её любимый пёс Кузя выбежал на улицу и прямо на глазах хозяйки попал под колёса проезжавшей мимо машины. Певица на руках принесла окровавленную собаку домой, вызвала врачей. Но спасти животное не удалось. Когда приехали ветеринары, Кузя был уже мёртв. С Шульженко случилась истерика. На нервной почве у неё пропал голос: она не могла не то что петь, но даже и говорить.

Гоша, приехавший поддержать мать, позвонил в клуб и сказал, что концерт придётся отменить. Директор ДК пришёл в ярость, услышав, что выступления певицы не будет. Он решил проучить «зазнавшуюся» артистку и настрочил на Шульженко донос в горком КПСС, заявив, что она сорвала концерт из-за «пустяка». Горком возглавлял тогда Пётр Демичев, ставший при Брежневе министром культуры. Он тоже страшно возмутился и отдал команду «придворной» газете «Московская правда» соответственно отреагировать. 29 мая 1958 года в «Московской правде» появился фельетон. Он перед Вами, уважаемые читатели:

«Тузик в обмороке»

Тот, кто думает, что у администраторов лёгкая жизнь, глубоко ошибается. Достаточно сказать, что часы пик для них наступают тогда, когда вы, придя с работы, уже отдыхаете. Тысячи забот одновременно сваливаются на голову администратора: кому-то не хватило места, у кого-то перепутаны билеты; кто-то, потрясая удостоверением, требует контрамарки для себя, дочки и тёщи. Но вот, наконец, всё улажено, и администратор, опускаясь в кресло, облегчённо вздыхает: «Наконец-то!» И в этот момент раздаётся телефонный звонок: «Это клуб? Говорят из ВГКО. Клавдия Ивановна Шульженко просила передать, что она не приедет». У администратора от испуга округляются глаза: «То есть как не приедет? Концерт ведь давно объявлен, и все билеты проданы!» - «Немедленно отмените концерт!» - «Помилуйте! Почему?» - «Серьёзное заболевание». – «У Клавдии Ивановны?» - «Нет. У Тузика!»

«Одно из двух, - думает бедняга-администратор, - или я переутомился, или меня разыгрывают». Он трясёт головой, щиплет себя за руки и жалобным голосом просит: «Скажите, ради бога, толком, в чём дело?» - «Я же Вам объясняю, у Клавдии Ивановны захворала собака. Всю ночь певица рыдала над ней и теперь не в голосе». Администратор хочет что-то крикнуть в трубку, но чувствует, что и он не в голосе. «Собачья жизнь», - бормочет он и, отчаянно размахивая руками, бросается разыскивать клубное начальство. Битый час администратор, заместитель директора и директор хором уговаривают Шульженко: «Не подводите нас! Вашими афишами оклеены все стены клуба! Народ ждёт! Народ хочет слушать песни о любви!» Но Клавдия Ивановна непреклонна: «И не просите! Прежде всего, любовь к Тузику! А у него катастрофически поднимается температура. Я боюсь, что не переживу этого...»

В доме у Шульженко переполох. Больного пса поят валерьянкой, кладут на брюхо компресс. Но ещё больший переполох в клубе! Как быть: повесить объявление, что в связи с болезнью собаки концерт отменяется?! Даже самый плохой конферансье не решился бы так плоско острить! В последний момент выручает кино. И вот зрители вместо того, чтобы слушать новые эстрадные песни, смотрят старую картину о цирке «Борец и клоун». Как раз в картине рассказывается о том, как артист Дуров, у которого умирает сын, поборов себя, выходит на арену и смешит публику.

Конечно, сейчас не то время, но ведь и ситуация совсем не дуровская. Случись у Шульженко что-нибудь серьёзное, тогда другой разговор. Но Тузик!.. «Да, да. Тузик, - твердила Клавдия Ивановна по телефону. - Собака - друг человека». Правильно: друг. Мы - не меньше! Шульженко любит четвероногих. Но ведь артист должен быть настоящим другом тех, перед кем выступает.

Понимает ли Шульженко свою ответственность перед зрителем? Видимо, нет. Иначе чем объяснить её поведение? В этом клубе она срывает за последнее время уже третий концерт. Может быть, клубу просто не везёт? Мы позвонили в другой. Нам ответили: «Только в апреле Шульженко сорвала у нас два концерта». - Почему?» - «Капризы. То у неё плохое настроение, то ей нездоровится». И вот теперь уже нездоровится не Клавдии Ивановне, а её собаке. «Клавдия Ивановна, приезжайте!» - «Не могу! Тузик в обмороке!» Шульженко недаром носит звание Заслуженной артистки. Она, действительно, популярна в народе. Перед ней гостеприимно распахиваются двери клубов и концертных залов. Как поётся в песенке: «Для нашей Челиты все двери открыты!» Но эти двери в один прекрасный день могут и захлопнуться, если Шульженко своё появление на сцене будет ставить в зависимость от состояния здоровья незабвенного Тузика.

Ю. Золотарёв

Хамский и развязный тон фельетона возмутил даже начальство ВГКО (Всесоюзного гастрольно-концертного объединения). Однако министру культуры Екатерине Фурцевой он очень понравился. Она даже позвонила главному редактору «Московской правды» и выразила своё одобрение.

От Шульженко фельетон пытались скрыть. Но нашлись «доброхоты», бросившие газету в её почтовый ящик... Вскоре в Москву из командировки примчался Епифанов. Шульженко лежала в постели и молчала. Врачи обнаружили у неё несмыкание связок, возникшее на нервной почве. Шульженко решила навсегда уйти со сцены...

Два месяца Клавдия Ивановна вообще молчала. Потом понемногу стала говорить шёпотом. Больше года она вообще не пела. Помогли выкарабкаться сын, его жена, друзья, поэт Борис Брянский.

Только через год певица вернулась на эстраду с программой «Песни о любви». Не о любви, бывшей когда-то, в молодости, а той, что была сегодня с ней, пятидесятилетней! И публика верила и сопереживала артистке! Несмотря ни на какие фельетоны!

В 1956 году у Клавдии Ивановны на патефонной пластинке вышли песни - «Не надо» и «Всё проходит», издававшиеся также и на долгоиграющих дисках. Их содержание, наверное, совпало с чувствами, которые переживала артистка в период произошедшего с ней несчастья. (Правда, песни эти певица исполнила не по возвращении на сцену после случившейся с ней потери голоса, как рассказывал Глеб Скороходов, а почти двумя годами раньше. Но в остальном, что совпало, - то совпало...

Пластинку же с «Не надо» - «Всё проходит» нашёл в шкафу в учительской малокомплектной 8-летней школы Солнцевского района Курской области, где в 1983 - 1985 годах после института работал учителем. Пластинка оказалась весьма симпатичной: на этикетке красовалась стандартная золотая звезда по ГОСТу №5289-56, но не на красном, белом, чёрном, жёлтом или синем фоне. Этикетка имела цвет морской волны...

Жил я... в хате. Топил дровами, «кузбацким» углём и «семечками». В первую деревенскую зиму угольного «брикета» не было. Поэтому сперва в «групку» лил керосин из близлежащего «сельмага», продавщица которого мне весьма симпатизировала... «Групка» пыхала и, в конце концов, в прямом смысле, горела ярким пламенем. Потом сообразил и взял талон на «брикет» и на дрова у председателя местного сельсовета.

На выходные уезжал домой: пешком минут 20 до асфальта, минут 15 на попутке и полтора часа на электричке... за 55 копеек в один конец. (И где ж теперь те-то цены?..)

Когда возвращался обратно и затапливал «групку», дым шёл прямо в хату. Поэтому открывал настежь дверь, пока печка не прогреется, а уж потом всё получалось, как положено. Очень нравилось пилить одному дрова двуручной пилой и раскалывать поленья. После моего отъезда через два года их в сарае осталось великое множество...

Воду в рукомойник носил в ведре из колодца около хаты. «Место общего пользования» находилось во дворе - по стандарту.

Телевизора в хате не оказалось. А радио провёл сам. Подпольно. Благо, столб стоял рядом. А накрутить и закинуть провода в комнату особого труда не составило. При ветреной погоде радио слегка «попёрхивалось и заикаклось», но при хорошей погоде пело и говорило исправно, так что связь с внешним миром была!

Не было и проигрывателя. Старый патефон нашёлся у местной почтальонши, исправно доставлявшей корреспонденцию в портфель, висевший на моём заборе. Крышка у патефона не сохранилась, да и сама обшивка корпуса выглядела весьма непрезентабельно. Поэтому всё целиком ободрал. А для окончательной красивости сходил к симпатичной магазинерше, купил гуталин и при помощи щётки вымазал им снаружи весь патефон. Так он со временем высох и стал чёрным, как смоль, приобретя вполне цивильный вид. Вот на этом патефоне и услышал впервые «Всё проходит».

«Неужели, - думал я, - такая жизнь никогда не закончится, и буду тут сидеть до скончания века?.. Топать по грязи на работу в «кирзачах» и читать дояркам на ферме лекции о международном положении от райкома КПСС по 3 рубля за штуку...?»

Да, ходил и читал. А через два года уехал обратно в город - вернулся к цивилизации. Навык хождения в «кирзаках» пригодился в армии, потому что скоро призвали. Нет. Я не «отмазался» и «не откосил». Всё было честно.

«Всё проходит - пора мечтаний, часы свиданий, боль разлук...
Всё проходит - воспоминаний поблёкший тает круг...»

В 1962 году упомянутые «песни о любви» в виде киноконцерта сняли в Ленинграде на киноплёнку. Сегодня они в открытом доступе в Интернете.)

Через много лет, уже в начале 70-х годов, в доме Шульженко раздался телефонный звонок. Незнакомец сбивчиво сказал, что страшно виноват перед ней и хотел бы прийти и объясниться. Певица согласилась его принять. Вошедший пожилой мужчина держал огромный букет роз и с порога упал перед Клавдией Ивановной на колени. Объяснил, что недавно погибла его собака, и только тогда он понял, что испытала артистка в тот майский день 1958 года, и почему тогда не смогла выйти на сцену. Это был тот самый фельетонист Золотарёв. Говорят, Клавдия Ивановна его простила...

Клавдия Шульженко в домашней обстановке

Со временем Епифанов помог купить Шульженко двухкомнатную кооперативную квартиру на улице Усиевича, и Клавдия Ивановна с энтузиазмом её обустраивала. Чего здесь только не было! Диван из красного дерева, купленный у Руслановой, рояль Шостаковича... Больше всего Шульженко гордилась своей посудой и охотно накрывала на стол. Когда они с Епифановым оба бывали в Москве, у них часто собирались гости. Жорж оставался душой любого застолья. Он сочинял тосты, много шутил. Шульженко гордилась им! Ещё никогда она не жила так весело и радостно. Единственное, что омрачало её счастье, - заинтересованные взгляды, которые Жорж невольно бросал на молодых женщин. Клавдия Ивановна ревновала.

Нет, он не давал ей настоящего повода. Повод давало зеркало, в котором Шульженко видела метаморфозы, происходившие с ней. И, хотя она ревностно следила за собой: соблюдала строгую диету, изнуряла себя физическими упражнениями, пробовала на себе различные кремы и маски, разница в возрасте становилась всё заметнее... Шульженко прекрасно понимала: как бы она ни старалась молодиться, её лучшие годы уже прошли, а красота увяла. Ей постоянно казалось, что Георгия вот-вот уведёт какая-нибудь молоденькая вертихвостка. Епифанову приходилось нелегко, но он постоянно убеждал Клавдию, что кроме неё, ему никто не нужен.

Фото Георгия Епифанова

Однажды, в 1964 году, в гостях у композитора Тамары Марковой (Бромберг), Жорж слишком откровенно уставился на одну даму - та что-то уронила под стол и наклонилась поднять. Шульженко вскочила, едва не опрокинув стул. «Ты нуль, ничтожество! - кричала она, как только они с Епифановым остались одни. - Только и зыркаешь своими нахальными глазками по бабам. Какой ты мужик? Даже трёхсот рублей в дом принести не в состоянии!» Это было не только оскорбительно, но и несправедливо. Ведь кто как не Георгий помог ей переселиться из коммуналки в отдельную квартиру! Он положил на журнальный столик ключи и ушёл: «Прощайте, мадам!»

«Мадам» называл её и Коралли, когда они расходились. Шульженко плакала, но при этом почувствовала неожиданное облегчение: теперь можно бросить изнурительную борьбу за молодость. Случилось то, что рано или поздно неизбежно должно было случиться.

(Георгий трогательно заботится о Клавдии. Но против этого союза с самого начала была его мать. Она серьёзно заболела и поставила сыну ультиматум. Опасаясь за здоровье матери, Георгий был вынужден выполнить её условия и оставил Шульженко.)

Они встретились вновь лишь на концерте в Колонном зале, посвящённом 70-летию Шульженко. Жорж сиделв одном из рядов партера (его показали операторы ТВ во время концерта, и это осталось в видеозаписи), смотрел на Клавдию и гадал, чего в его душе осталось больше: ненависти или любви. После концерта он вошёл в гримуборную. «Там пахло увядающими розами и валидолом. Вокруг суетились люди. «Садись, как хорошо, что ты пришёл». О, как мне знаком твой тон, эта улыбчивая безмятежность... Так говорят врачи только с безнадёжно больными. Наверное, со стороны мы с тобой так и выглядим - безнадёжно. Двое немолодых людей, пытающихся изо всех сил объяснить друг другу, что этих двенадцати лет глухой разлуки не было, и расстались они только вчера; что они в порядке, что всё хорошо...»

На юбилейном концерте в Колонном зале Дома союзов, 10 апреля 1976 года

Ещё через 8 лет, находясь в очередной командировке во Владивостоке, Епифанов вышел утром из своего номера и в холле гостиницы увидел газету с фотографией Шульженко на последней странице. Он хорошо помнил эту фотографию - ведь сам когда-то её снимал. Ему понадобилось несколько минут, чтобы осознать, почему портрет обведен черной рамкой... Некролог о кончине К.И. Шульженко центральная пресса опубликовала 21 июня 1984 года.

Георгий Кузьмич пережил Клавдию Ивановну на 13 лет и умер 24 марта, в день её рождения. Накануне было опубликовано его интервью, озаглавленное: «Одинокий рыцарь примадонны». Он снова признавался великой Шульженко в любви, которую время так и не погасило...

Дружеские шаржи на Клавдию Шульженко

Роскошных вокальных данных Шульженко не имела. Но самого начала её песни полюбили за живые интонации и проникновенность. По глубине и силе таланта Клавдию Шульженко часто сравнивали со знаменитой французской исполнительницей Эдит Пиаф. Шульженко очень хотелось побывать во Франции и поклониться могиле всемирно известной Пиаф. Но этой мечте не суждено было сбыться - певицу не выпускали за границу. Вместе с Борисом Мандрусом ей удалось посетить только Польшу, Восточную Германию (Берлин и Потсдам) и Венгрию (Будапешт), где прошли гастрольные туры. Когда приглашали из других стран, руководство отвечало, что у Шульженко слишком плотный гастрольный график.

Выступление в Центральном Доме работников искусств, 1979 год

В октябре 1965 года певица приняла участие в Первом фестивале советской эстрадной песни, проходившем в Московском государственном театре эстрады. Через два года, в 1967-м, она стала членом жюри этого фестиваля.

Шульженко никогда никого не копировала и была собой - единственной и неповторимой. Во всём, что касается работы, певица была очень требовательна. Не давала спуска ни музыкантам, ни конферансье. Про неё говорили: «Шульженко Клава - кипучая лава». Но прежде всего не давала поблажек себе - как только переодевалась в концертное платье, уже больше не присаживалась. Могла быть на ногах и три, и четыре часа; на каблуках - при полном параде.

В 1968 году известный советский актёр театра и кино, артист эстрады Виктор Иванович Чистяков (1943 - 1972) создал номер «Радиоконцерт по заявкам для тех, кто спит». В числе «участников» номера, ставшего весьма популярным, оказалась и Клавдия Шульженко. Чистяков много работал на эстраде. Его «Концерт по заявкам» регулярно передавали по радио и телевидению. Им он часто завершал свои выступления.

Виктор Иванович Чистяков

Виктор Чистяков трагически погиб 18 мая 1972 года, незадолго до своего 29-летия, в авиакатастрофе под Харьковом. Самолёт разбился в 24 километрах от Харьковского аэропорта при заходе на посадку...

В 1973 году «Концерт по заявкам» вышел на фирме «Мелодия» на «гиганте» и на гибкой грампластинке.

В мае 1971 году К.И. Шульженко стала Народной артисткой СССР. Как известно, в репертуаре певицы были сотни романсов и эстрадных произведений. Сама артистка очень любила несколько своих песен, среди которых «Молчание», «Вальс о вальсе», «Письмо матери», «Три вальса», «Где же вы теперь, друзья-однополчане», «Школьный вальс». Тиражи её пластинок достигли 170 миллионов экземпляров.

Однажды во время концерта на открытом стадионе, во время выступления Шульженко внезапно хлынул ливень. К ней поспешили с зонтом. Она рукой и взглядом показала: «Стоп!» И продолжила своё выступление. А следом пели «Песняры», и им уже было неудобно повести себя как-то иначе.

Тамара Васильевна Кравцова (1920 - 2009), бывшая солистка «Ленгосэстрады», продолжившая в 1958 году карьеру в «Москонцерте», Заслуженная артистка РСФСР, оказалась свидетелем громадной популярности Клавдии Ивановны и народной любви. Часто к Шульженко в гостиницу приходили с подарками. Однажды красивая статная женщина поклоном упросила взять совершенно тёплый пирог, завёрнутый в накрахмаленную белую скатерть. В «Универмаге» одного из городов набежали поклонники; певицам предложили приобрести страшный дефицит - красивые белые часы с кукушкой, выпускавшиеся на экспорт. Тамара Кравцова купила. А Клавдии Шульженко платить не разрешили и вручили часы со словами: «Это подарок за Ваш талант!»

«Голубой огонёк», 9 мая 1975 года

Шульженко стала не только кумиром своего поколения, но и символом Победы. С её песнями солдаты шли в бой и побеждали. Леонид Ильич Брежнев, в отличие от его предшественников, любил творчество Шульженко и не скрывал этого. В первом издании книги «Когда вы спросите меня» есть упоминание об общении Шульженко и Брежнева: «В жизни случаются встречи, которые никогда не могут изгладиться из памяти. Одна из таких была на Малой земле, где собрались участники легендарного сражения под Новороссийском. Собрались вместе с Леонидом Ильичом Брежневым тридцать лет спустя после окончания героической битвы. Во время дружеской беседы возник импровизированный концерт. Звучали песни, мелодии военных лет, выступали артисты. “А теперь попросим спеть Клавдию Ивановну Шульженко”, - предложил Леонид Ильич. “Дорогие друзья, - сказала я. - Все, кто воевал, знают, что фронтовики чувствуют себя при встрече друг с другом как в родной семье. Нет ничего крепче и дороже фронтовой дружбы, связавшей людей кровью, пролитой в боях за Родину”. И запела: “О походах наших, о боях с врагами долго будут люди песни распевать. И в кругу с друзьями часто вечерами эти дни когда-нибудь мы будем вспоминать”. Припев этой песни тихо подхватил Леонид Ильич и его товарищи по оружию. “Теперь «Записку»”, - попросил он и рассказал, как слушал эту песню эту вместе со своей семьёй на концерте в Днепропетровске; как в грозные годы эта мирная песня делала своё нужное дело, напоминая солдатам о родных и любимых. И снова как на давних фронтовых концертах мирная песня прозвучала рядом с рождённой в огне войны». (В переиздании книги этот фрагмент о Брежневе убрали - Леонида Ильича уже не было, а редакторы всегда знали, что куда и когда нужно вставлять, а что изымать.)

А дальше произошёл эпизод, который в книгу, естественно, не вошёл: уже за столом, Брежнев спросил Шульженко, есть ли у неё трудности. Она ответила, что у неё жилищные проблемы, что сыну негде жить. Едва певица вернулась в Москву, как ей позвонили и предложили посмотреть квартиру на улице Горького (той, что сегодня называется Тверская).

Концерт для ветеранов Великой Отечественной войны

Клавдии Ивановне было грустно - как тяжело всё доставалось, когда она была моложе, здоровее, энергичнее. А сейчас, ближе к семидесяти, звания, материальные блага сваливались как бы «с неба», ибо никаких усилий к тому она не прилагала. Её слава, популярность, авторитет, казалось, пришли в движение...

На одном из концертов, 1976 год

В начале 70-х годов Шульженко позвонил директор киностудии «Мосфильм» Николай Сизов и сообщил, что на студии собираются снимать о ней картину, что над фильмом будет работать молодой способный режиссёр Дмитрий Барщевский. Конечно, она была рада звонку и хотела, чтобы фильм получился. Но понимала: поздно...

Работа над фильмом всё же началась. Режиссёр привез певице литературный сценарий. Его драматургический ход был достаточно прост: эпизоды из жизни Шульженко должны были озвучиваться фонограммами её песен. В крайнем случае, некоторые песни предполагалось записать заново. Шульженко сценарий не понравился. Его переписали. Она снова его забраковала. Переделали ещё раз и встал вопрос, кто будет изображать Клавдию Ивановну в молодости. Речь даже зашла о её внучке Лизе. Она действительно очень походила на свою знаменитую бабушку, хотя было видно, что Лиза - девушка современная. Клавдия Ивановна же хотела, чтобы гримировали её, и чтобы она играла самою себя. В съёмочной группе поняли, что это невозможно... Картина не состоялась.

Соседки поздравляют с вручением государственной награды, 1968 год

Клавдия Ивановна любила жизнь в достатке и комфорт, но никогда не была капризной и брезгливой. При этом Шульженко никогда не имела собственного автомобиля. В её московской квартире стоял рояль Дмитрия Шостаковича. Шостакович однажды проиграл инструмент в преферанс Исааку Дунаевскому, а певица инструмент выкупила. В записной книжке - телефоны поликлиники Большого театра и домашний номер Аркадия Райкина, с которым её связывала крепкая дружба.

После войны Клавдия Ивановна прослыла настоящей модницей. Портниха, выполнявшая заказы певицы, была едва ли не единственной швеёй, имевшей разрешение выписывать зарубежный журнал «Vogue». Шульженко оказалась первой советской актрисой, вышедшей на сцену в брючном костюме. Не раз одевал знаменитость и модельер Вячеслав Зайцев. (Например, он сшил платья для концерта в Колонном зале Дома Союзов к 70-летнему юбилею артистки.)

Отдельное место в образе Шульженко занимали изысканные духи. Несессер с французской парфюмерией Клавдии Ивановне удалось сберечь даже во время непрерывных бомбёжек в блокадном Ленинграде. Любимый аромат певицы - Mitsouko от «Guerlain».

Нравились Клавдии Ивановне и украшения; особенно браслеты и кулоны. А вот пластических операций она никогда не делала, отдавая предпочтение маскам из огурцов и ягод.

В субботний вечер, 10 апреля 1976 года, Клавдия Ивановна дала юбилейный, посвящённый её 70-летию концерт в Колонном зале Дома союзов. Сперва Шульженко предполагала исполнить 29 песен, но в последний момент она сократила программу до 20.

С Колонным залом всё сложилось не сразу. Как-то по телевидению транслировали в записи концерт Шульженко и, прервав его на середине, включили программу «Время». Возмутившись, Шульженко позвонила тогдашнему председателю Комитета по телевидению и радиовещанию Сергею Лапину.

- Сергей Георгиевич! Скажите, почему так бесцеремонно прервали мой концерт?

- Вы ж знаете, Клавдия Ивановна, что там, «наверху» программа «Время» очень важна.

- Да, но почему, когда у вас идёт хоккей, вы его не останавливаете из-за программы «Время»?

- Клавдия Ивановна, не мне Вам объяснять, как ТАМ относятся к хоккею; тем более, если это - чемпионат.

- В таком случае Вам надо сидеть на скамейке запасных! - сказала Шульженко и положила трубку.

Лапин этого не забыл и упёрся, ответив, что, мол, зал можно любой, но не Колонный. Клавдия Ивановна подключила всех своих друзей, включая Леонида Утёсова; обратилась к министру культуры Петру Демичеву, который обещал подумать. За две недели до концерта Лапин сдался, и последние репетиции проходили уже в Колонном зале.

Афиша юбилейного вечера К.И. Шульженко в Колонном зале Дома союзов, 1976 год

Весной 1976 года я ещё учился в 8 классе, но уже имел за плечами почти 5-летний опыт коллекционирования грампластинок. Конечно, имя Клавдии Шульженко мне было хорошо известно. О её концерте узнал заранее - тогда мы выписывали отдельную «Программу телевидения и радио», в которой публиковались анонсы всех важных передач. Телепрограммы печатали и газеты, но отдельное издание устраивало нас больше - не терялось, заранее вмещало всё сразу на предстоящую неделю, да и стоило... 2 (две!) копейки.

Мама, папа и я удобно устроились на диване и включили телевизор. (Тогда у нас стоял ещё чёрно-белый аппарат. Цветной мы приобрели намного позже, хотя в нашем Курске цветное телевидение появилось в далёком 1967 году. Моя тётя, мамина родная сестра, работала главным бухгалтером в Курском телецентре, поэтому цветными телепрограммами её семья, как и моя бабушка, мамина мама, стали наслаждаться намного раньше...

Тот самый диван стоит в родительской квартире до сих пор на том же самом месте. Но мамы уже нет, а папа предпочитает смотреть телевизор на кровати в другой комнате. Всё в прошлом...)

Я заранее приготовил ручку, лист бумаги и по ходу концерта записывал все номера концерта. Многих произведений, естественно, не знал, поэтому названия указывал «приблизительные». Концерт шёл хорошо, на большом подъёме. Некоторые песни, которые публика принимала особенно тепло, исполнялись «на бис».

И вдруг в «Трёх вальсах» Клавдия Ивановна запнулась - забыла слова... Но почти сразу продолжила. Большого значения этому не придал: певица была уже в возрасте, трансляция шла прямая, да и все мы люди... Когда концерт повторили в видеозаписи, эту заминку отредактировали.

Двойной альбом грампластинок с записью юбилейного концерта
К.И. Шульженко в Колонном зале Дома союзов. Апрелевский завод, 1978 год

В 1978 году, когда заканчивал среднюю школу и уже думал о поступлении в институт, в нашей курской «Мелодии» на улице Ленина появился в продаже комплект из двух «гигантов» того самого концерта, состоявшегося два года тому назад, ровно через три дня после моего 15-летия.

Пластинки купил не сразу. (Комплект продавался за 4 рубля 10 копеек, а за 5-50 можно было доехать в «плацкарте» до Москвы! Сегодня на скоростной «Ласточке» это стоит минимум в 300 раз дороже... О плацкартных, а тем более о купейных поездках давно не думаю, ибо перехватывает дыхание, когда понимаю, на сколько «лучше» мы стали жить сегодня!..) Но сами пластинки не понравились: их сделали из зелёной прозрачной массы. (Говорят, что цветные диски - особый «шик» и в среде филофонистов высоко ценятся. Видимо, я не из общего «муравейника»: цветная прозрачная пластинка насквозь просвечивается, и ставить иголку на какую-то запись в её середине неудобно, потому что не видно, куда игла попадает. По сей причине от всех цветных долгоиграющих пластинок постепенно избавился.) Альбом с фонограммой юбилейного концерта К.И. Шульженко (в непрозрачном варианте) до сих пор украшает мою коллекцию.

Колонный зал всегда приносил К.И. Шульженко успех, но тот юбилейный концерт стал её триумфом. После каждого очередного исполнения (а она пела практически лишь то, что исполняла многие годы) публика устраивала бурю аплодисментов. Овации долго не утихали; зал сотрясали восторженные «Браво!», «Бис!». В ложе сидел Леонид Утёсов, и, пока зрители выражали свою признательность, Клавдия Ивановна дважды подходила к краю сцены и низко ему кланялась. (В антракте Леонид Осипович пришёл к Шульженко и сказал: «Одна ты, Клава, у нас осталась...»)

В зале, как уже написано ранее, присутствовал и откликнувшийся на приглашение певицы Георгий Епифанов. После концерта близкие встретились за домашним праздничным столом. Потом все дружно поднялись и пошли догуливать к Ольге Воронец. Шульженко осталась вдвоём с Епифановым. Они проговорили всю ночь. Но никто так никогда и не узнал, о чём. Через месяц вышел указ о награждении Клавдии Шульженко орденом Ленина - высшей наградой СССР. Певица снова позвонила Епифанову и попросила сопровождать её на церемонии вручения. Епифанов приехал и держался на награждении на высшем уровне. А потом надолго исчез, ссылаясь на работу и командировки. За последние 8 лет жизни Шульженко они виделись всего лишь один раз, на её 75-летии, в 1981 году.

Спустя две недели программу юбилейного вечера К.И. Шульженко повторила в московском Доме литераторов, в зале гораздо меньшем и поэтому уже не с оркестром Юрия Силантьева, а с ансамблем «Рапсодия» под управлением Григория Парасоля. Но за роялем снова сидел Борис Мандрус. И на «Трёх вальсах» Клавдия Ивановна снова запнулась. Больше эту песню она никогда со сцены не исполняла... Подобный случай, к сожалению, не стал единственным. Шульженко стала убирать из программ песни, слова которых не могла вспомнить. Но это происходило не по причине её обычной забывчивости - постепенно прогрессировали возрастные недомогания певицы. Увы, такое происходит часто. С годами мы меняемся не всегда только в лучшую сторону...

Последние гастроли Клавдии Ивановны Шульженко прошли на 77-м году её жизни. Вместе с группой московских артистов она выступала в Одессе.

Клавдия Ивановна всё чаще болела и по обыкновению ложилась в клинику 4-го Медицинского управления на Открытом шоссе, что за Преображенской площадью. Однажды в больнице к ней подошла миловидная женщина средних лет и спросила:

- Клавдия Ивановна, Вы меня не узнаёте?

Шульженко посмотрела на небольшого роста женщину со светлыми волосами и голубыми глазами, стараясь припомнить, но та сама пришла на помощь:

- Я Лида Лапина, ваша довоенная соседка на Кировском проспекте, в Ленинграде.

Лиде Лапиной уже было далеко за сорок, и понятно, что Шульженко не узнала девочку с лестничной площадки, которую всегда угощала конфетами и фруктами. Лапина к тому времени занимала весьма ответственный пост в Министерстве пищевой промышленности и поэтому оказалась на обследовании в столь престижной клинике. Клавдия Ивановна обрадовалась этой встрече и скоро всем сердцем привязалась к Лапиной. С той встречи в середине семидесятых Лидия Семёновна стала верным помощником Шульженко. А с 1977-го года, когда её костюмерша Шура Суслина, с подачи самой же Шульженко, ушла к Ольге Воронец, Лапина и вовсе дневала и ночевала в квартире у Клавдии Ивановны.

На юбилее у директора ЦДЛ Бориса Филиппова, возглавлявшего в годы
Великой Отечественной войны фронтовую бригаду, 1979 год

Последние годы были для певицы непростыми. Она регулярно общалась с сыном, но тот жил с семьёй отдельно. Её постепенно забывали... Несмотря на это, Клавдия Ивановна каждый день делала гимнастику, наносила макияж, чтобы выйти в булочную; старалась правильно питаться.

Клавдия Шульженко и Иосиф Кобзон среди зрителей

Клавдию Ивановну спасали сцена и зрители. Зрители, которым после каждого концерта она кланялась в пояс - благодарила за то, что пришли, за цветы, за аплодисменты. А они благодарили её за волшебство высокого искусства. Каждая песня Шульженко становилась отдельным спектаклем. Она не пела, а рассказывала историю. Жесты, мимика, интонации, взгляды были только её. У Клавдии Шульженко для каждой песни имелась отдельная роль; иногда даже со специальным реквизитом. Простые люди узнавали в звучавших словах свои чувства и подпевали им, вновь переживая самые значимые мгновения собственной жизни. Артистка пела не голосом, а душой, покоряя искренностью и проникновенностью.

В последнее время Клавдия Шульженко продолжала жить в квартире на улице Усиевича, недалеко от станции метро «Аэропорт». По слухам, ей предлагали жильё просторнее и ближе к центру, но она отказалась.

Шульженко не осознавала, что превратилась в малообеспеченную пенсионерку. Могла весной на рынке купить килограмм клубники, чтобы себя побаловать и не понимала что нужно будет как-то дожить до следующей пенсии... Однако привычки свои менять не желала - как и в молодости, не экономила. Пенсия в 270 рублей была по советским меркам не такой уж маленькой, но её всё равно хватало не всегда. Когда же приходилось туго, она продавала что-либо из антиквариата, который собирала всю жизнь. Жила на пенсию, продавая заработанные за все годы драгоценные вещи. Но расставаться с последними антикварными вещами не хотела, хотя многое распродала уже давно...

Клавдия Ивановна Шульженко и Валентина Васильевна Толкунова

Её часто навещали музыканты, певцы и актёры. Они также и помогали. Но не ровесники, а молодые - Иосиф Кобзон, Вахтанг Кикабидзе, Алла Пугачёва. Однако денег от приятелей Клавдия Ивановна не принимала, брала лишь гостинцы и подарки: от Вахтанга Кикабидзе - качественную косметику; Иосиф Кобзон подарил плед.

Только Пугачёвой удавалось помогать Шульженко. Зная, что та по своей гордости ничего не возьмёт, Алла пускалась на хитрости и, уходя, умудрялась незаметно подсунуть купюры под салфетку на столе или куда-то ещё. Рано или поздно Клавдия Ивановна их находила, сетовала на свою забывчивость и удивлялась, думая, что забыла деньги там сама.

Клавдия Ивановна Шульженко и Иосиф Давыдович Кобзон

В 1980 году К.И. Шульженко приняла участие в записи долгоиграющего «гиганта» под названием «Мелодекламации». Клавдия Ивановна исполнила кантату «Мать и дитя» композитора Дариуса Мийо, одного из видных представителей французской музыки ХХ века.

(Кантата «Мать и дитя» для чтения, фортепиано и струнного квартета впервые исполнена в Бельгии в 1938 году. Произведение создано на стихи поэта Мориса Карема, воспевшего образ своей матери.)

В том же году, но чуть позже вышла последняя сольная долгоиграющая пластинка К.И. Шульженко - «Портрет».

Среди песен на пластинке - «Бабушкино танго».

Выступление на «Голубом огоньке».
«Бабушкино танго» Клавдии Шульженко, 1 января 1977 года

В 1981-м году в литературной записи Глеба Скороходова появились мемуары К.И. Шульженко «Когда вы спросите меня...»

Любимые каллы, 1977 год

В 1983 году на Ленинградском телевидении режиссёр Владислав Виноградов снял музыкально-документальный фильм «Я возвращаю Ваш портрет». В числе многих «звёзд» нашей эстрады в съёмках приняли участие Клавдия Шульженко и Владимир Коралли.

В 1983 году Клавдия Шульженко также снялась в телевизионном фильме Сергея Журавлёва по сценарию Глеба Скороходова фильма «Вас приглашает Клавдия Шульженко».

Рассказывает Клавдия Шульженко:

Съёмки фильма проходили непросто. Клавдия Ивановна часто пропускала слова, иногда говорила, не очень понимая смысл произносимого; жаловалась, что ей трудно читать машинописный текст. Болезнь певицы постепенно прогрессировала... Иногда выручали монтажёры фильма, умело вырезавшие накладки. Едва завершились съёмки, болезнь снова подкосила Шульженко, и она оказалась в больнице.

Рассказывает Клавдия Шульженко:

Премьера состоялась 18 декабря по первому каналу Центрального телевидения. Клавдия Ивановна посмотрела премьеру уже дома и осталась очень довольна увиденным. Вскоре после Нового года пришлось снова лечь в больницу.

Когда она вернулась домой, её проведывали Ольга Воронец, Тамара Маркова, Людмила Лядова, Иосиф Кобзон, Алла Пугачёва. (Ещё в 1979 году, в период подготовки к Олимпиаде-80, Клавдия Шульженко и Алла Пугачёва выступили в одной программе, которой Центральный концертный зал открыл культурную программу предстоящих игр. В 1981 году Шульженко посвятила Пугачёвой в своей книге «Когда вы спросите меня...» много восторженных слов и несколько добрых пожеланий. Их общение также зафиксировано на киноплёнке.) Кстати, Алла Борисовна исполняла несколько песен из репертуара Клавдии Ивановны; в том числе, «О любви не говори» - шлягер 1940 года.

Алла Пугачёва весьма талантливо обновила и «осовременила» памятный многим шлягер 1940 года.

К сожалению, здоровье Клавдии Ивановны продолжало ухудшаться. Иосиф Кобзон убедил сына Гошу не отдавать маму в больницу; просил его нанять сиделку и обещал оплатить на неё все расходы. В начале лета 1984 года врачи предложили госпитализацию в Центральную клиническую больницу. Шульженко уходила из квартиры, где из всего обилия ценных вещей остались лишь диван красного дерева, купленный когда-то у Руслановой, и рояль Дмитрия Шостаковича. Единственное, что певица взяла с собой, - несессер с дорогой косметикой, с которой не рассталась и перед кончиной.

Клавдия Ивановна долго болела, за две недели до смерти впала в кому. Её сердце остановилось 17 июня 1984 года. Причиной смерти послужил инсульт. У выдающейся певицы остались две сберкнижки - с вкладами на 10 и 16 рублей...

В день кончины Клавдии Шульженко Алла Пугачёва представляла театрализованное обозрение «Пришла и говорю». В тот вечер она изменила программу и пела преимущественно песни, в которых преобладали драматические и трагические ноты. После исполнения монолога-реквиема «Когда я уйду» Пугачёва, не скрывая слёз, обратилась к восемнадцати тысячному залу: «Этот концерт я посвящаю ушедшей сегодня от нас великой певице Клавдии Ивановне Шульженко - Человеку и Учителю с большой буквы».

Зрители ахнули от неожиданности, поднялись с мест и вместе со всеми участниками обозрения застыли в молчании... На похоронах Клавдии Ивановны Пугачёва плакала, по-детски вытирая слёзы кулачком и обращаясь к провожающим: «Я прощаюсь с Клавдией Ивановной, как прощаются с детством - навсегда. Но не забывая о нём. Я понимаю: если бы не Клавдия Ивановна, не было бы и меня, потому что она проложила нам путь. Она была старшим товарищем; в ней я видела друга. Нам выпало счастье жить в то время, когда жила она; восхищаться её талантом. Пока мы живы, пока жива память о ней, она бессмертна...»

Хоронили Клавдию Ивановну на столичном Новодевичьем кладбище (участок №10). Шёл дождь. Но когда стали опускать гроб в могилу, вдруг, к изумлению провожающих, выглянуло солнце и послало ей последний светлый луч...

Официальный муж певицы, Владимир Коралли, ставший в 1979 году Заслуженным работником культуры РСФСР, ушёл из жизни через 11 лет - 14 апреля 1995 года, в возрасте 88 лет. Согласно завещания одесского куплетиста похоронили рядом с его любимой женщиной - Клавдией Шульженко. Задолго до своей кончины он попросил об этом сына.

25 сентября 2020 года умер единственный сын Клавдии Шульженко и Владимира Коралли. Игоря Владимировича похоронили рядом с родителями.

На могиле Шульженко кто-нибудь периодически подвязывает или кладёт синий платочек, а почитатели и близкие до сих пор приносят цветы; особенно, любимые певицей цикламены...

Немного о ближайших родственниках К.И. Шульженко

Сын Клавдии Шульженко Игорь, которого она называла Гошей, всегда и до последних дней был рядом с певицей. Даже во время войны, когда нависла угроза жизни, в семье приняли решение «держаться вместе». Игорь учился музыке, и родители надеялись, что сын продолжит артистичскую карьеру. По словам преподавателей, Игорь имел способности и подавал надежды. Но его больше интересовала техника, и он мечтал о профессии инженера. Родители не стали отговаривать сына и поддержали его, а Клавдия Ивановна всегда повторяла, что главное - быть достойным человеком. Игорь окончил институт нефти и газа и 40 лет трудился в «Мосгазе». Он считался одним из лучших специалистов и работал на предприятии главным инженером.

Клавдия Ивановна Шульженко с внучкой Верой

Кроме Игоря Кемпера-Шульженко детей у Клавдии Ивановны больше не появилось, но наследников осталось немало. Игорь состоял в браке четырежды. Первый брак оказался коротким. Позднее Игорь подарил матери трёх внучек: Веру, Елизавету и Наталию. Они также какое-то время занимались музыкой, но артистками не стали. Внучки рассказывали, что бабушка Буся, как они её называли, всегда оставалась невероятно хлебосольной и щедрой, стараясь сделать приятное; дарила девочкам французскую косметику и духи, что делало их невероятно счастливыми. Особого богатства, по воспоминаниям внучек, Шульженко не накопила и не имела ни дачи, ни машины. А дома Буся жила в своём любимом розовом цвете: розовую спальню украшали розовые шторы, она с удовольствием сидела в любимом розовом кресле, и даже у кошки имелся розовый чепчик! Внучкам нравилась такая сказочная домашняя обстановка и тонкий аромат дорогих бабушкиных духов.

Дочь Игоря Владимировича Наталья единственная изо всей семьи сохранила в замужестве фамилию Кемпер-Шульженко. Она стала успешным руководителем в сфере столичного строительства.

Выросли у Кемпера-младшего и правнуки.

Находясь в зените славы, К.И. Шульженко не теряла связи и со своими харьковскими родственниками; в том числе, с двоюродной племянницей Евгенией Александровной Горячевой. Для неё великая певица была просто тётей Клавой. 2 июня 2016 года воспоминания Евгении Александровны появились в Интернете. Пусть они частично повторяют уже изложенное вышее, однако, уважаемые читатели, мне хотелось бы также привести воспоминания Евгении Горячевой на этой странице по причине их уникальности: племянница Шульженко рассказывает о том, какой Клавдия Ивановна была в жизни.

«“Клава приезжает в Харьков!”, “Клавочка едет!” - все родственники перезванивались, и мгновенно эта весть разносилась по городу. В Харькове её встречали десятки родных, да и просто земляки. Мы шли по городу, а за нами толпа мальчишек, соседи. И услужливые носильщики, катившие тележки с подарками, которые тётя Клава привезла из Москвы. Дефицит! (Помню рулоны прекрасных тканей, из которых мы потом шили себе обновки.) Правда, вся эта процессия двигалась к нашему дому уже без Шульженко - она обычно просила, чтобы её сразу с вокзала везли на кладбище, где была похоронена мама. Тем временем в нашем дворе накрывались огромные столы, за которыми рассаживались соседи и родственники. Те, кто не помещался, оставались в своих квартирах, но настежь открывали окна, чтобы было слышно, как тётя Клава поёт. Она ведь обязательно пела!

Организацией стола занималась моя мама. Она работала в “Общепите”, заведовала всеми столовыми в Харькове. У нас никогда проблем с продуктами не было, а уж когда тётя Клава приезжала, столы просто ломились - икра красная и чёрная подавалась целыми ведёрками. Но тётя Клава с детства всему на свете предпочитала селёдку, ела её по-харьковски, с кожицей. Помню, спрашивала: “А можно я руками?” В Москве она себе такого не могла позволить: у неё там, когда накрывался стол, сервиз стоял - 64 предмета, по десять вилок возле каждой тарелки...

После застолья тётя у нас никогда не оставалась. Она селилась в гостинице “Интурист”. Если к ней в гостиницу приходили родственники, тётя Клава спускалась в холл; в номер никого не приводила. Это правило имело только одно исключение - для моей мамы. Тётя Клава даже специально просила ставить в её номере дополнительную кровать, чтобы мама с ней пожила, пока она в Харькове. Они ведь с детства были очень дружны. Как мама говорила: “Наверное, с рождения”.

Моя мама приходилась Клавдии двоюродной сестрой по отцу. Между девочками был всего год разницы. Их дома в районе Москалёвки в Харькове стояли рядом, так что не удивительно, что они практически вместе росли. Мама говорила: “У меня было два брата, и у Клавы брат, а нам обеим хотелось иметь сестру. Вот мы с детства и решили, что мы - родные сёстры”. Москалёвка - старый центр города. В те времена там жили мещане; не самые богатые, но и не бедные. Знаю, что тёте Клаве приходилось писать в анкетах, что она родом из простых, чуть ли не из крестьян. Это не совсем так: её отец, Иван Иванович, работал бухгалтером на железной дороге; по тем временам - весьма уважаемый человек, образованный и достаточно состоятельный. Они, кажется, были самыми обеспеченными из всей нашей родни. На Пасху Иван Иванович раздавал ребятне, которая к ним в гости приходила, по пятирублёвой монете золотом! Семья Клавы занимала половину добротного дома (снимали у домохозяина), и у неё самой была отдельная комната, дорогая мебель и немало книг. Мама рассказывала, что тогда книги далеко не все могли себе позволить. Да и руки перед едой не все мыли. А у Клавы дома принято было заботиться о гигиене. Культурные люди!

Одевали Клаву как ангелочка - в чудесные белые платья, с кружевом, с воланами. Учиться отец отдал её в лучшую в городе гимназию. Там и французский язык преподавали, и танцы (мама-то училась в школе попроще - там же, на Москалёвке, и перенимала изящные манеры у Клавы). Словом, маленькая Шульженко выделялась среди других детей. Её домашнее прозвище было Птичка - она чуть ли не с рождения удивительно хорошо пела, будто где-то училась. У её отца тоже был прекрасный баритон, и они вместе исполняли украинские песни.

Когда маме с тётей было лет по десять, они задумали создать собственный театр. Клава пошла к хозяину дома и сказала: “Мы хотим давать спектакли во дворе. Но нам нужна сцена”. И он соорудил им деревянный помост с занавесом. По окрестным улицам разлетелась весть, что приедут какие-то артисты; будут выступать. Мама испугалась: “Что мы им покажем?! Ведь люди ждут настоящий театр”. Но Клава была полна решимости. Первый спектакль они поставили по книжке “Приключения Пиноккио”. Клава, конечно, играла девочку с голубыми волосами. Соседские мальчишки тоже участвовали; у них набралась команда человек пятнадцать. Дело пошло, они много спектаклей провели. Зрители приходили, ставили табуретки во дворе. В какой-то момент “артисты” решили, что им на развитие театра нужны деньги (на костюмы, реквизит). И моя мама предложила поставить на входе железную кружку. Зрители всё поняли правильно: кружка наполнялась всякий раз.

Естественно, мама с тётей Клавой только и мечтали стать актрисами. В то время в “синематографе” крутили фильмы с Верой Холодной. И Клава уговаривала мою маму сбежать в Петербург на какую-нибудь кинофабрику. Но моя мама - человек практичный, крепко стоящий ногами на земле. Она убедила сестру сначала окончить гимназию.

Мечты Клавдии стать драматической актрисой не очень нравились её отцу. Иван Иванович мечтал, чтобы Птичка пела. Она ещё в гимназии училась, когда он пригласил к ней профессора из Консерватории. Тот послушал девочку и сказал: “Да её и учить-то не надо, только развивать голос. Хотя он и так хорош”. Но Клава была упорна: только в актрисы!

Не получилось в кинематограф, - она пошла на сцену. Поступила в Харьковский драматический театр.

В Харькове объявился Владимир Коралли. Тётя рассказывала историю, как познакомилась с ним в поезде: они оба ехали на гастроли.

В те времена он был ярким, темпераментным красавцем; за ним женщины ходили толпами. И вот он влюбился в Шульженко. Моей маме Коралли понравился: “Вот этот человек понимает твой уровень, Клава!” Он ведь приехал с идеями, как они вместе будут выступать, гастролировать. Он знал, как помочь Клаве делать карьеру! Коралли поставил себе задачу, как они и хотели, сделать из Клавдии знаменитую певицу.

Вскоре Владимир Филиппович увёз Шульженко в Ленинград (в Москву они перебрались только после войны). А мама осталась в Харькове. Мечты об актёрской карьере она оставила довольно быстро; пошла работать в общепит. И добилась в своей области немалых успехов.

Через год после свадьбы с Коралли тётя Клава родила сына, Игоря. Правда, насколько я знаю, довольно скоро Коралли и Шульженко стали подумывать о разводе. Что-то там у них не заладилось. И тётя Клава приезжала в Харьков к моей маме обсудить “план действий”. Я уже вспоминала, что мама была практичным человеком, и тётя не раз обращалась к ней за советами. Так вот мама сказала: “Ты много гастролируешь, не можешь постоянно сидеть с ребёнком. Подашь на развод, - Коралли найдёт способ увезти Игоря к своей маме, в Одессу. А со свекровью у тебя отношения и так неважные. Не горячись! Всё образуется”. Так и вышло. Шульженко прожила с Коралли много лет, вместе они добились успеха на сцене, он ей немало помог.

На съёмках документального фильма Владислава Виноградова
«Я возвращаю Ваш портрет», 1983 год

Прошли годы. Я выросла и стала сама приезжать к тёте в Москву. Мама не могла меня каждый раз сопровождать; отпускала одну. С Клавдией Ивановной они часто созванивались, ну и общались, когда та приезжала к нам. А мне у тёти Клавы очень нравилось, да и она была мне рада. У неё тогда была роскошная четырёхкомнатная квартира на улице Алексея Толстого, наполненная антиквариатом, хорошей мебелью и картинами. Владимир Филиппович умел наживать добро; умел и экономить и, помню, поругивал тётю Клаву за то, что она часто делает людям подарки: “Да Клава, будь её воля, всё готова раздать! За ней нужен глаз да глаз”. Он даже за зарплатой её в “Москонцерт” ездил сам, боялся, что она деньги не довезёт до дома...

Ну а потом они всё-таки развелись. Почему, тётя никогда не объясняла. Родственники поговаривали, что Коралли часто ревновал её. Но думаю, просто время их ушло; они устали друг от друга. Владимир Филиппович же шутил: “Я развёлся с Клавочкой, чтобы сохранить наше имущество. Она бы всё раздала!”

Несколько лет потом Шульженко жила фактически в коммуналке, пока не купила квартиру. Но я всё равно обожала приезжать к ней. Как сейчас помню тётю Клаву, встречающую меня на пороге в длинном шёлковом халате, тапочках и чалме - это был любимый предмет её гардероба. Чалму тётя умела в два счёта элегантно завязать из любого платка - обычно розового цвета, её любимого, так прекрасно оттенявшего фарфоровую белизну лица... Когда мы с ней однажды ездили отдыхать в Крым, там у неё появилось прозвище Осетринка - за белоснежную кожу. Выглядела тётя всегда великолепно; была очень стройная. При этом на диете я её сроду не видела. Её любимыми блюдами были творог с молоком и сметаной (это - на завтрак) и отбивные из телячьей вырезки на обед. А в кофе она любила добавлять свежие жирные сливки, которые я неизменно привозила ей из Харькова. Из них же тётя делала маску для лица, добавляя коньяк, яйцо и мёд. (Кстати, продукты тётя самолично ходила покупать на рынок. Другие артисты, например Райкин, предпочитали знаменитый Елисеевский гастроном, но Шульженко туда принципиально не ходила. Когда я её спросила об этом, она ответила, что в Елисеевском требуется сначала соблюсти определённый “ритуал”: хотя бы один раз явиться с подарком к директору. Тётя не хотела. Тем более, что для неё и на рынке знакомые продавцы оставляли всё лучшее.)

У певицы, по которой сходила с ума вся страна, не было главных атрибутов советской роскоши: ни личного автомобиля (на выступления отвозила служебная “Волга”, а по личным делам тётя Клава запросто могла отправиться на метро). Она сама брала в руки тряпку и убирала. Мой дедушка шутил: “Вот поставят тебе памятник, и ты будешь не с микрофоном, а с тряпкой и шваброй”. Клавдия Ивановна маниакально ненавидела пыль. А единственный человек, который ей помогал по хозяйству, была костюмер Шурочка. Беззаветно преданный человек. К тому же, Шура лучше всех понимала, что тёте идёт.

Тётя Клава славилась своими потрясающими нарядами; особенно концертными. Даже было такое выражение: “одеваться по-шульженковски”. Для неё шила одна из лучших в стране портних - Елена Ефимова, которая работала на жён партийного руководства. У Ефимовой дома всегда имелся свежий номер журнала мод, полученный из-за границы. Ей дали на это специальное разрешение с Лубянки, и журнал ей привозил человек в форме. За своё искусство портниха брала дорого: концертное платье обходилось примерно в три тысячи рублей, а изящное пальто с мехом и кружевом - в пять тысяч. Огромные деньги даже для артистки. Но тётя платила. Была у неё такая слабость - хорошо одеться. Народная молва приписывала ей и любовь к бриллиантам. Но вот чего не было, - того не было. На драгоценности средств уже не хватало.

Помню, у неё была карточка в ГУМе, где в специальной, “двухсотой” секции, обслуживалась “номенклатура”. Тётя имела право раз в месяц брать ткани, верхнюю одежду и обувь. Но обувь она всегда шила на заказ в Варшаве, через родственников. И в этом вопросе возможностями ГУМа никогда не пользовалась. И вот однажды решила подарить мне осенние сапоги, звонит в ГУМ: “Это Шульженко!” - “А на вас, Клавдия Ивановна, уже всё получили...” Оказалось, что какие-то предприимчивые модницы уже давно повадились, представляясь “от Шульженко”, каждый месяц забирать товар. Положив трубку, расстроенная тётя сказала: “Ну, что делать, подарю тебе французские духи. Подай мне несессер”. У меня сердце забилось от волнения.

Этот несессер, наполненный заграничными разноцветными бутылочками, был главной ценностью, её “бриллиантами”. Она даже в войну, разъезжая с концертами по фронтам, носила его с собой. Помню, тётя Клава рассказывала: “Начинается бомбёжка, мы бежим в убежище: в одной руке сжимаю руку маленького сына, а в другой у меня несессер”. Тётя обожала духи и начала их коллекционировать ещё с молодости. Один раз я попыталась пополнить её коллекцию, привезя подарок от харьковских парфюмеров - духи “Синий платочек”, названные так в её честь. Тётя духи понюхала, поморщилась и отставила, ничего не сказав...

Кстати, “Синий платочек”, прославившую её песню, тетя Клава поначалу не очень-то любила. Дело в том, что до войны это был обыкновенный вальс, с другими словами, хотя там тоже говорилось о прощании с любимой. Эту песню исполняли и Русланова, и Юрьева, и другие. Тёте же казалось, что этот городской романс слишком прост для неё, и в военный репертуар его не взяла. Но, когда поехала по окопам, оказалось, что бойцы устали от крови и страха. Они хотели слушать о чём-то мирном. И вот однажды на Волховском фронте, когда её в очередной раз попросили: “Спойте «Платочек»!” - она предложила военному корреспонденту Михаилу Максимову: “Вы бы написали к этой песне слова, чтобы это было про наше время”. И он за одну ночь написал текст, который и стал окончательным. Добавил многое, но самый поразительный эффект на бойцов производили слова: “Строчит пулемётчик за синий платочек...”

В один из приездов я застала в доме у тёти Клавы симпатичного молодого мужчину, на 12 лет моложе её самой. Это был её второй муж - Георгий Епифанов. Вскоре я узнала их историю. Оказывается, они были знакомы сначала заочно. Очень долго, на протяжении многих лет, тётя Клава получала от него поздравительные открытки, ещё когда была с Коралли. Причём не знала, кто ей пишет.

Георгий, по профессии кинооператор, влюбился в Шульженко ещё в сороковые годы, несмотря на то, что она была его старше. Сначала он влюбился в её голос, услышав по радио, а когда увидел Клавдию на концерте, - просто голову потерял. Георгий покупал все её пластинки и, по возможности, приходил на каждый концерт в Москве. Во время войны он её не видел - был на фронте, в качестве военного кинооператора производил съёмку воздушных боёв. А потом, уже в мирное время, колесил по Дальнему Востоку, Арктике. И отовсюду посылал Шульженко открытки с подписью “Г. Е.”. Поклонников у Клавдии Ивановны было, конечно, много, и писем приходило немало. Но такое постоянство она не могла не заметить. Ей захотелось узнать, кто такой этот Г. Е.

И вот однажды приятельница сказала ей: “Посмотри, кого я тебе привезла! Оператор с нашей студии. А зовут его Георгий Епифанов. Шульженко ахнула: “Так это тот самый Г. Е.!” Правда, когда его наконец представили Шульженко, Георгий, кроме “здравствуйте” и “до свидания”, от волнения ничего не сказал. Но тёте понравился.

Вскоре они снова встретились в Москве. Епифанов был поражён, когда Клавдия Ивановна достала из ящика письменного стола увесистую пачку его открыток и показала ему. Почему-то она их все сохранила... Они болтали до полуночи. А потом Шульженко сказала: “Или уходите, или оставайтесь!” И он остался в её жизни на восемь лет.

Вскоре они купили двухкомнатную квартиру, в которой Шульженко и прожила до конца жизни. Хотя квартира была маленькая, всё там постепенно было отделано по её вкусу. Появился снова и антиквариат, и большие канделябры, и картины. И самое главное - всё так же стоял концертный рояль Шостаковича, который тётя берегла и любила. Ещё в тридцатые годы этот рояль они с Коралли купили у великого композитора, влезшего в долги. Спальня тёти и даже ванная были отделаны в нежно-розовых тонах, как она и любила.

Это был очень счастливый период для тёти. Она просто расцвела, хотя ей ведь было уже за пятьдесят лет! Но возраста она не чувствовала, зато чувствовала, что её любят. И, к сожалению, наверное, только тогда поняла ревность своего первого мужа. Характер у тёти был горячий. Она частенько ревновала Георгия и однажды они расстались...

Целых двенадцать лет тётя была одна! А Епифанов ждал, когда она его позовёт. И вот, готовясь к своему 70-летию, тётя пригласила его на концерт. Потом рассказывала: “Когда я увидела его в зрительном зале, поняла, какой ошибкой была наша разлука”.

Епифанов пережил Шульженко на 13 лет и умер в день её рождения. Мы ждали Георгия на концерте её памяти. Звоним к нему домой, а нам говорят: “Георгий Кузьмич скончался...” Думаю, это не случайное совпадение...

В последние годы жизни рядом с Клавдией Ивановной были сын, внучки и ещё несколько близких родственников. Сама находясь в стеснённом положении, она всё-таки смогла помочь семье сына с жильём. Посодействовал лично Брежнев. Дело в том, что Шульженко всегда наплевательски относилась к разного рода званиям и наградам, а зря. Как оказалось, нужно было уметь дружить с властью, чтобы иметь хотя бы приличную пенсию. Тётя Клава же, наоборот, умудрилась поссориться с министром культуры Фурцевой. Вышло так, что она была приглашена к “Кате” на приём, и ей пришлось ждать более часа. Наконец, решив уходить, тётя Клава в сердцах бросила секретарше: “Передайте своей начальнице, что она плохо воспитана!” - и ушла. С тех пор неприязнь Фурцевой к ней и началась. (И та лично вычеркнула фамилию Шульженко из списка на получение квартир в высотном доме на площади Восстания.) Однажды, говорят, встала и вышла из зала, когда в сборном концерте выступала Клавдия. А когда тёте начисляли пенсию, велела назначить самую маленькую сумму - 180 рублей. Соразмерное своей славе звание тётя получила только на старости лет.

Однажды на гастролях к ней подошёл крупный политработник и спросил: “А разве Вы не Народная артистка СССР?” - “Нет... Не считают, видимо, достойной...” Он удивился, а вернувшись в Москву, пошёл в Министерство культуры и устроил разнос: “Вы что, не понимаете, что Шульженко и есть самая народная? Да ей ещё в сорок первом году нужно было это звание дать!” Пенсию же ей повысили, только когда Фурцева умерла. И то благодаря Брежневу.

Леонид Ильич был большим поклонником Шульженко, но близкой дружбы, вопреки тому, что рассказывают, между ними не было. Только однажды они пообщались, когда в честь очередной награды Брежнев устроил торжество. Тётю Клаву доставили туда его личным самолётом. Она спела любимую песню Брежнева “Записка”. А на банкете генсек подошёл к ней, спросил: “Клавдия Ивановна, какие у Вас есть просьбы, пожелания?” И тётя решилась: “Вы знаете, у меня самой есть квартира. Но вот сын вырос. Ему тоже нужно отдельное жильё...” Когда она прилетела в Москву, уже был подписан ордер на двухкомнатную квартиру. Кроме того, Брежнев, видимо, узнал, какая маленькая у неё пенсия, и распорядился повысить до 250 рублей.

Последние гастроли в Харькове, 1977 год

И всё-таки даже после 70 лет тётя продолжала работать. Помню её последний приезд к нам в Харьков на гастроли.

Мы были потрясены, что она даёт по два концерта в день! И ведь полный зал собирала каждый раз! Вот только возвращалась со сцены в таком состоянии, что с трудом добиралась до гостиницы. При этом, к нашему ужасу, тётя не соглашалась пожалеть себя и хотя бы пренебречь каждодневными репетициями. Вы представляете, она и в 70 лет перед каждым концертом устраивала домашние распевки; подолгу сидела перед роялем. Хотя эти песни она пела уже десятки лет! И люди будто чувствовали - шли и шли на эти последние концерты. Несмотря на дороговизну, покупали её любимые цикламены. А когда через несколько дней тётя уезжала из Харькова с чемоданчиком денег, сказала: “Ну вот, на ремонт я себе заработала!”

В тот приезд они в последний раз виделись с моей мамой. Правда, ночевать к сестре мама уже не ходила - не тот возраст, чтобы болтать ночи напролёт. Но, когда они были вместе, в них всё равно проскальзывало что-то девичье. Особенно, когда они вспоминали свою юность, над чем-то смеялись, о чём-то грустили.

Когда тёти не стало, мы с мамой собрали её личные вещи, чтобы организовать домашний музей в Харькове. В числе прочего там хранится телефонная книжка Шульженко, где на самой первой странице первая запись: “Лёля Александрова” и телефон. Лёля Александрова - это моя мама. Но, думаю, тётя знала этот телефон наизусть - они часто созванивались.

Тётя Клава не могла пожаловаться на недостаток любви в своей жизни: публика её боготворила, мужчины преклонялись перед ней, коллеги ценили. Был у неё и сын, и внучки, и мужья, и все мы, родственники. И всё же моей маме тётя Клава отводила в своём сердце особую роль. Наверное, она была её единственной за всю жизнь подругой...»

В том эстрадном представлении, в мае 1983 года, Клавдия Ивановна Шульженко
по состоянию здоровья участвовать не смогла...

Память о Клавдии Ивановне Шульженко свято чтят на её Родине.

В сентябре 1995 года в Харькове, по адресу: Байкальский переулок, дом №1 основан «Музей знаменитых харьковчан имени К.И. Шульженко» - мемориальный музей, посвящённый легендарной певице.

Фрагменты экспозиции, посвящённой К.И. Шульженко,
в «Музее знаменитых харьковчан»

Основатель и инициатор создания музея - муж племянницы Клавдии Шульженко - Борис Агафонов.

Буклет «Музея знаменитых харьковчан имени К.И. Шульженко»

Музей расположен в особняке начала ХХ века. Открытие было приурочено к I Международному фестивалю эстрадной песни им. К.И. Шульженко, проводившемуся затем периодически.

Фрагменты экспозиции, посвящённой К.И. Шульженко,
в «Музее знаменитых харьковчан»

Музей официально зарегистрирован и открыт 26 мая 1996 года.

Фрагменты экспозиции, посвящённой К.И. Шульженко,
в «Музее знаменитых харьковчан»

В залах музея две основные экспозиции: «Легенда эстрады К.И. Шульженко» и «Знаменитые харьковчане».

Фрагменты экспозиции, посвящённой К.И. Шульженко,
в «Музее знаменитых харьковчан»

Посетители могут увидеть концертные платья певицы, документы, афиши и граммофонные пластинки с автографом Клавдии Ивановны, мебель и предметы интерьера из её московской квартиры. Здесь же хранится множество личных вещей артистки и её друзей, которые лучше любого повествования расскажут о жизни и творчестве Клавдии Шульженко.

Афиша международного фестиваля песни имени К.И. Шульженко. Харьков, 2000 год

30 сентября 2001 года в Саловском районе Харькова, рядом с «Музеем знаменитых харьковчан имени К.И. Шульженко», открыт бюст Клавдии Шульженко (скульптор М. Овсянкин; архитектор О. Жук). Певица изображена с прижатым к груди букетом цветов.

Бюст К.И. Шульженко у здания «Музея знаменитых харьковчан»

9 мая 2014 года в Киевском театре русской драмы имени Леси Украинки состоялась премьера спектакля о жизни и творчестве легендарной исполнительницы «Клавдия Шульженко. Старинный вальс». (В главной роли выступила Ольга Когут.)

В 2016 году в Харькове на здании аптеки на Московском проспекте появились муралы (настенные изображения), посвящённые К.И. Шульженко - два портрета певицы, один из которых представляет её в молодости, второй - в уже зрелые годы. Муралы созданы художниками творческой группы «Kailas-V». Для изображений использованы архивные фотографии Клавдии Ивановны. Один из портретов дополнен изображением синего платочка, ставшим символом творчества певицы.

Именем Клавдии Шульженко названы улицы в Харькове и Люботине Харьковской области.

В начале августа 2019 года в Харькове в городском саду имени Тараса Шевченко установлена скульптурная композиция с фигурами Клавдии Шульженко и Исаака Дунаевского (автор Катиб Мамедов). Торжественное открытие композиции состоялось 2 сентября 2019 года.

В Харькове установлены мемориальные доски:
на доме по ул. Владимирской, где жила певица;
на Доме культуры (ранее Харьковского электромеханического завода), где она выступала;
на здании Харьковской детской музыкальной школы № 12, которая носит имя К.И. Шульженко.

Мемориальная доска на Доме культуры в Харькове

Клавдия Ивановна Шульженко сказала как-то своему концертмейстеру, что стала эпохой в советской культуре. Он ответил ей, что только народ может судить об этом. «Народ может и забыть», - сказала она. Но народ не забыл. Харьковчане чтят память прославленной певицы и не раз проводили фестивали её памяти.

Клавдия Ивановна Шульженко навсегда останется в истории нашей страны и памяти нашего народа.

В Москве по ул. Спиридоновке (бывш. Алексея Толстого) на доме № 22, корпус 2, где певица жила с 1948 по 1962 год, установлена мемориальная доска.

Клавдия Ивановна Шульженко дома, декабрь 1983 года

На финальном концерте фестиваля «Песня года» вручается Премия имени Клавдии Шульженко. В Москве на площади Звёзд Эстрады была установлена звезда Клавдии Ивановны Шульженко. В честь певицы астероид № 4787 назван «Шульженко».

В июне 1984 года поэт Михаил Пляцковский написал стихотворение «Тихая, усталая» (посвящается К.И. Шульженко). На эти стихи композитор Сергей Зубковский написал песню, которую впервые исполнил Владимир Трошин.

Набор фотооткрыток «К.И. Шульженко», 1986 год

В 1986 году издательство «Планета» выпустило комплект из 14 фотооткрыток «К.И. Шульженко». Тираж 45000 экземпляров.

«Клавдия Шульженко. Петь - значит жить!»,
сборник под редакцией А.Л. Вартаняна, 2005 год

Жизни и творчеству Клавдии Шульженко посвящены несколько прекрасно изданных книг. Одна из них - «Клавдия Шульженко. Петь - значит жить!», вышедшая в издательстве «Наталис» в 2005 году тиражом в 5000 экземпляров.

6 октября 1999 года в серии «Популярные певцы российской эстрады» издана почтовая марка памяти К.И. Шульженко. Тираж марки 350000 экземяров и на малом листе - 80000 экземпляров. Марка также печаталась в составе почтового блока.

В мае 1999 года в ИТЦ «Марка» тиражом 3000 экземпляров издана брошюра В.В. Хотулёва «Клавдия Шульженко». На внутренней стороне обложки - оригинальная почтовая марка памяти К.И. Шульженко. (Марка также выходила со спецгашением в виде отдельного почтового сувенира в картонной обложке.)

К 100-летию К.И. Шульженко Саратовский джаз-оркестр «Ретро» подготовил программу по подлинным партитурам оркестров и ансамблей, с которыми выступала певица. В 2006 году эти песни вновь прозвучали на сцене Колонного зала Дома Союзов в Москве.

27 октября 2018 года в Москве, в ЦДРИ прошёл спектакль-концерт «Клава» памяти К.И. Шульженко. Поставил его Анатолий Журавлёв. «Мужские» песни исполнял он сам, а женские - Полина Приходько-Журавлёва, его супруга.

Афиша концерта Памяти Клавдии Шульженко, 15 апреля 2009 года

Клавдия Ивановна Шульженко в Курске

Как известно, в качестве солистки ВГКО и «Гастрольбюро» Клавдия Шульженко гастролировала по всему Советскому Союзу. Известно, что выступала она и в моём родном городе. Готовя страницу, посвящённую певице, решил рассказать о курских гастролях Шульженко подробнее. Однако, выяснить детали оказалось не так уж просто...

Очень хотелось узнать подробности курских концертов Клавдии Ивановны. Но ни в Курском областном краеведческом музее, ни в Архивном управлении Курской области никаких сведений не нашлось. Потом пришла идея навести справки в Курской государственной филармонии. Однако заместитель директора Филармонии ответила, что в годы гастролей у нас Шульженко Филармония в Курске являлась областной - организацией иного подчинения. А документов той поры не осталось - они сгорели при пожаре.

В Интернете практически сразу нашёл информацию о том, что упоминание о выступлениях 1952 года есть в областной газете «Курская правда» за 13 марта 1952 года, и что приезжала к нам Шульженко и в 1956 году. Но даты указаны не были.

Решил поднять подшивку «Курской правды» - она хранится в фондах нашей Областной универсальной научной библиотеки имени Н.Н. Асеева. (В номера «Курской правды» 30-х - 60-х годов, хранящиеся в областной библиотеке, я начал заглядывать ещё учеником 9 класса, в 1977 году, принимая участие в викторине «Что вы знаете о родном городе?», редакцией самой «Курской правды» и организованной. Естественно, тягаться со знатоками курской истории и профессиональными опытными краеведами я - школьник едва ли мог. Правда, однако, восторжествовала: по окончании викторины, длившейся без малого год, мне присудили почётное последнее место! В общем, стал лауреатом - ну, практически точно так же, как Шульженко на Конкурсе эстрады 1939 года, когда она заняла IV место. До сих пор где-то хранятся у меня открытки от редакции «Курской правды» ко всем государственным праздникам 1977 года. Как же я этими именными поздравлениями гордился!..)

С тех пор любовь к родному краю не покидает - собрано множество книг, буклетов, открыток, газетных вырезок, карт-схем разных лет; имеются и грампластинки с голосом курского соловушки - как же без них-то?.. (И тут ведь есть, чем увлечься! Москва основана в 1147 году, а первое письменное упоминание о Курске относится к 1032 году! Так что... Трамвай, к примеру, появился в нашем городе сразу после Санкт-Петербурга, а уж потом только в Москве и в других городах России! Да-да!)

И вот тогда пришлось мне вспомнить молодость, юность, школьные годы... И поехал я записываться в «Асеевку» заново! (Правда, предварительно созвонившись с её краеведческим отделом!)

Елена Михайловна Капустина

Должен признать, что Елена Михайловна Капустина, сотрудник отдела краеведческой литературы областной библиотеки, оказалась добрым волшебником: к моему приезду на столе в отделе меня уже ожидали подшивки «Курской правды» за 1952 и 1956 год, в которых сразу нашёл все ответы на интересовавшие вопросы! Нет, отдел краеведческой литературы - не архив, не музей, и не филармония. Но в нём есть грамотно составленная по персоналиям картотека, содержащая упоминания о пребывании всех «великих» в местной периодической печати и в литературе. Фамилия Шульженко в картотеке, естественно, значилась. Но, если бы не волшебство Елены Михайловны, никогда бы ни мне, ни Вам, дорогие читатели, этих подробностей и не узнать...

Итак, позвольте теперь более подробно.

Курск. Областной драматический театр, 50-е годы

Анонс в «Курской правде»

Заслуженная артистка РСФСР, Клавдия Ивановна Шульженко, исходя из анонсов «Курской правды», дала в нашем городе в 1952 году два концерта: 10 и 11 февраля. В воскресенье, 10 февраля, концерт начался в 17 часов, а в понедельник, 11 февраля, в 21:30. Пела она в областном драматическом театре на площади Перекальского. Вместе с Клавдией Ивановной выступал с куплетами Владимир Филиппович Коралли, а аккомпанировал на рояле Борис Яковлевич Мандрус, с которым Шульженко, как писал выше, выступала с 1948 года.

«Курская правда», 13 февраля 1952 года

Анонс в «Курской правде»

Курск. Музыкальное училище

14 февраля в зале Курского музыкального училища на центральной улице города - улице Ленина в половине девятого вечера началось прощальное выступление - «Прощальная гастроль, вечер песни» Клавдии Шульженко. (Должен сознаться, что «просчальная гастроль» состоялась в 2018 году и у меня - последний музыкальный вечер в Москве, в библиотеке «Алтуфьево» перед возвращением в Курск. Но до сего дня думал, что «гастроль» упоминалась в единственном числе только при царе-батюшке, и что слово это всё же числа множественного. Но...)

Статья А. Фроловой «Концерты Клавдии Шульженко»
в газете «Курская правда»

В среду, 13 февраля 1952 года, «Курская правда» опубликовала заметку о концертах Клавдии Ивановны Шульженко следующего содержания:

«Большой интерес у курского зрителя вызвали концерты Заслуженной артистки РСФСР К. Шульженко при участии артистов В. Коралли и Б. Мандруса.

К. Шульженко - одна из популярных исполнительниц песен советских композиторов. Репертуар артистки обширен и разнообразен. В нём песни о борьбе простых людей земного шара за мир, о нашей Родине, о колхозной деревне, весёлые шуточные песни. Говоря о выступлении К. Шульженко, хочется отметить исполнителькое мастерство актрисы. Для каждой песни она находит яркие, разнообразные и вместе с тем простые, выразительные средства. В этом отношении особенно запоминаются исполненные артисткой песни «Баллада о китайском мальчике» - муз. З. Левиной, «Письмо матери» - муз. И. Дунаевского, «Родные просторы» - муз. Э. Хинкиса и др. Выразительно и задушевно исполнят Шульженко песни периода Отечественной войны «Где же вы теперь, друзья-однополчане» - муз. В. Соловьёва-Седого, «Давай закурим» - муз. М. Табачникова и др.

Вместе с тем следует отметить, что актриса иногда слишком увлекается жестами, не всегда оправданными сущностью исполняемых произведений. Вызывает возражение, например, внешний рисунок образа матери-француженки из Руана. Согнутая, дряхлая старуха с опущенной, дрожащей от старости головой не вяжется с образом старой француженки, внутренне волевой и сильной, горячо верящей в торжество мира на земле.

Хорошо принимает зритель выступления В. Коралли, исполняющего произведения П. Германа «Мы не хотим войны», В. Соловьёва «О хорошем тоне» и др., а также пианиста Б. Мандруса, исполнившего «Арацию» из балета Чайковского «Щелкунчик» и «Голубой дунай» Штрауса и Грюнфельда».

А. Фролова

Анонсы в «Курской правде»

Шульженко приезжала в Курск с гастролями также в 1956 году. В среду, 16 августа, Клавдия Ивановна пела в областном драматическом театре. Концерт начался в половине девятого вечера. В пятницу, 18 августа, Шульженко выступила в Доме культуры железнодорожников - на одной из лучших концертных площадок Курска того времени. Концерт начался на полчаса позже.

«Курская правда», 21 августа 1956 года

Статья «Концерты Клавдии Шульженко» в газете «Курская правда»

Во вторник, 21 августа 1956 года, «Курская правда» напечатала рецензию «Концерты Клавдии Шульженко». В рецензии говорилось:

«Имя Заслуженной артистки республики Клавдии Ивановны Шульженко широко известно трудящимся страны. Не раз принимали её и курские зрители. На концертах, состоявшихся на днях в областном драматическом театре и Доме культуры железнодорожников, артистка продемонстрировала возросшее мастерство. Репертуар её значительно обогатился новыми произведениями, позволившими богаче проявить творческие возможности артистки. Каждая новая песня - новый образ. Слушая Шульженко, зрители видят перед собой молоденькую «подмосковку», темпераментную испанскую танцовщицу, счастливую женщину, человека, пережившего большое житейское горе. Для каждого произведения Клавдия Шульженко находит своё, особое звучание, интонации, скупые, но выразительные жесты. Хорошо аккомпанирует певице Борис Мандрус. Исполнение им «Адажио» из балета Чайковского «Щелкунчик», вальса Штрауса «Весенние голоса» и особенно «Полонеза» Огинского так же, как и все выступления Шульженко вызывали дружные аплодисменты зрителей.

Большое впечатление на слушателей произвело выступление мастера художественного слова Зелинского, исполнившего произведение Мопассана «Прощай».

Курск. Дом культуры железнодорожников, 50-е годы

Как видите, уважаемые читатели, вторая рецензия оказалась более благосклонной, хотя её автор и неизвестен. Конечно, знакомясь с содержанием страницы, Вы, дорогие друзья, уже успели понять, что Клавдии Ивановне от критики доставалось немало, да и причины, думаю, были не всегда объективны. Ведь очень многое, в итоге, зависело от вкуса и настроя самого критика и от текущей ситуации, которая часто определялась политикой партии и Правительства в определённый исторический период. Многие запреты прошлого кажутся сегодня глупыми, безосновательными и даже дикими. В самом деле, как можно было, например, запрещать песни о любви и песни военных лет?! Песни, с которыми воевали, отдыхали, восстанавливали страну; песни, помогавшие выстоять в трудные моменты?.. Ведь ещё в 1934 году с киноэкрана прозвучало: «Нам песня жить и любить помогает! Она, как друг, и зовёт и ведёт!» (Правда, вскоре изначально лирический марш трансформировался в гражданский. Стали петь и записали на пластинки: «Нам песня строить и жить помогает». Хотя, наверное, от перемены слагаемых общая сумма, в итоге, особо не изменилась...)

Курск. Улица Ленина, 50-е годы

В апреле 2022 года исполнилось ровно 70 лет с тех пор, как К.И. Шульженко впервые приехала в Курск. Эта дата памятно отмечена в одной из Интернет-публикаций. Следует констатировать, что Клавдия Шульженко, как и многие другие прославленные отечественные исполнители, не забыты в моём родном городе - в Курской филармонии реализуется многолетний проект «Легенды русской эстрады», в рамках которого ещё 29 мая 2013 года состоялся концерт под названием «Петь - значит жить», посвящённый творчеству Клавдии Ивановны Шульженко. В концерте приняли участие вокалисты Курской государственной филармонии. Исполнителей сопровождал инструментальный ансамбль под управлением лауреата Международного конкурса Олега Витальевича Овчаренко.

Олег Витальевич Овчаренко

Олег Овчаренко - Заслуженный артист Курской области, прекрасный и талантливый музыкант, первоклассный гитарист. Мы, в общем, знакомы более 30 лет, с августа 1991 года. Олег проявил интерес к готовящейся о певице странице, и именно от него получена программка того самого концерта. Она перед Вами, дорогие друзья.

Программа концерта в Курской филармонии,
посвящённого творчеству К.И. Шульженко, 29 мая 2013 года

Вглядитесь в содержание! - Какой великолепный подбор песен! Какое жанровое разнообразие! Да, не все песни были одинаково популярны и остались на слуху у слушателей. Но могу подтвердить: абсолютно всё исполненное в концерте - именно из репертуара Клавдии Ивановны Шульженко!

Ашот Левонович Вартанян

Одним из биографов и пропагандистов творчества Клавдии Ивановны Шульженко (как сейчас выражаются, «популяризаторов») по праву считается Ашот Левонович Вартанян. Он - автор-составитель нескольких прекрасных книг и сборников, посвящённых, в том числе, жизни и творчеству одной из ярчайших «звёзд» нашего эстрадного небосклона.

Ашот Левонович родился 14 апреля 1959 года в г. Москве в семье военнослужащего и писательницы. По окончании юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова работал в Министерстве юстиции и Министерстве культуры СССР, а также в Международном союзе музыкальных деятелей. С 1994 года - член Ассоциации лауреатов Международного конкурса им. П.И. Чайковского. А.Л. Вартанян - Лауреат премии Фонда имени И.С. Козловского; награждён медалью «В память 850-летия Москвы» (1997), а также медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» I и II степени, знаком отличия «За безупречную службу городу Москве»; рядом ведомственных и общественных наград Москвы, России и писательских объединений.

На момент нашей встречи в кабинете «Литературного института» я, признаюсь, и забыл, что Ашот Вартанян - автор первоклассного сборника «Клавдия Шульженко. Певица на все времена», найденного мной в уже не существующем теперь магазине столичного издательства «Молодая гвардия». Осознание пришло потом. Позднее Ашот Левонович преподнёс ещё несколько своих изданий о певице.

В конце нашей встречи собеседник пригласил в близлежащее «заведение общественного питания» на рюмашку сока (для закрепления знакомства). Но я, признаюсь, постеснялся, подумав, что приглашающий - персона весьма солидная; к тому же, старше на два года. Было неудобно его напрягать и отнимать лишнее время, которого он и так потратил на меня вполне достаточно. И я вежливо отказался.

Нет, никакой «бури в стакане невыпитого сока» не случилось. Но на том наше нормальное, хорошее общение и закончилось. Неоднократные приглашения на мои музыкальные вечера в библиотеке «Алтуфьево», где звучали и песни из репертуара Шульженко, остались без ответа. Хотя от «Литературного института» до станции метро «Чеховская» пешком лишь минут семь, а в «Алтуфьево» по прямой не более двадцати, да и там всего метров тридцать до самой библиотеки. Попытки дозвониться также стали удаваться не всегда, а в ответ Вартанян не перезванивал. (Мои музыкальные вечера, как правило, проходили с большим успехом, хотя никогда и не считал себя организатором высшего разряда. Очень хотелось услышать мнение и замечания профессионала. Но увы...) 30 июня 2018 года я уехал в родной Курск.

Года через три после моего возвращения домой в почтовом ящике обнаружилась простая бандероль от отправителя, решившего остаться инкогнито, с брошюрой, посвящённой, в том числе, и Клавдии Шульженко. То есть, обратного адреса на конверте не было. Пытаясь разгадать сей детектив и используя определённые многолетние навыки «учительского дознания», начал перебирать в памяти имена тех, кто знает мой адрес. Затем достал с полки книги А.Л. Вартаняна, где на форзаце автографы автора. Сравнил почерк, и сомнений более не осталось. Да. Это был именно ОН!

Ашот Вартанян «Клавдия Шульженко: портрет на фоне эпохи», 2012 год

Автограф Ашота Левоновича Вартаняна

Через какое-то время от Ашота Вартаняна пришёл сборник «Клавдия Шульженко: портрет на фоне эпохи», а затем - фотоальбом «Легенда по имени Шульженко». Должен признать, что многие фотографии альбома знакомы по другим печатным изданиям. Но с использованием современных компьютерных технологий они колоризированы - раскрашены; причём весьма умело, тонко и в меру, что весьма улучшает общее восприятие. (Естественно, без очередных автографов автора не обошлось!) С большой благодарностью поспешил я к банкомату для компенсации отправителю всех затрат.

Ашот Вартанян «Легенда по имени Шульженко», 2021 год

Автограф Ашота Левоновича Вартаняна

Примерно полгода спустя при содействии Ашота Левоновича в моих руках оказались уникальнейшие печатные издания, посвящённые Иосифу Давыдовичу Кобзону из личного архива певца.

Наша переписка то возникала снова, то прекращалась. Но очередные обещанные, весьма интересные книги, я так и не получил. Мои дальнейшие телефонные звонки снова остались без ответа, а биться лбом в стенку я не умею...

Ашот Вартанян «Концерт, который стал легендой», 2014 год

Автограф Ашота Левоновича Вартаняна

Правда, на сайте «В контакте» мне периодически приходили интересные фотографии Шульженко из личного архива Вартаняна, которыми не преминул воспользоваться на этой странице. Оставлял он и «лайки», и комментарии в ответ на некоторые мои новости и письменные высказывания. Но дальнейшего нормального общения так и не получилось. Наверное, у «великих» свои «причуды»...

Хорошо это или плохо?.. - Конечно же, Ашот Вартанян - человек, лично общавшийся с близкими родственниками Клавдии Ивановны Шульженко, а потому располагающий весьма объёмной, уникальной и, главное, достоверной информацией, которую уже никогда не узнаю и которой ни с кем поделиться не смогу.

Но, с другой стороны, о Шульженко и так написано немало и подробно, а вставлять в публикацию подробности глубоко личного и особо интимного характера я бы и не стал, даже имея таковые в распоряжении: Клавдия Ивановна - грандиознейшая личность ярчайшего ума и таланта, и по отношению к памяти о ней это стало бы абсолютной бестактностью. Так что, действительно, «нет худа без добра»!

Однажды, пребывая в эмоциональном порыве, обратился к Ашоту Вартаняну в духе Александра Вертинского:

Ну, вот, наконец, собрался и написал! А о том, хорошо ли получилось, судить Вам, дорогие друзья. Очень надеюсь, что о времени, затраченном на ознакомление с этой страницей, Вы не пожалели.

Несколько слов о дискографии Клавдии Ивановны Шульженко

Первая грампластинка Клавдии Шульженко, как уже было сказано выше, появилась без непосредственного участия певицы: в 1936 году на «Ленкино» с фонограммы кинофильма «На отдыхе» переписали «Песню Тани». В картине Шульженко пела за главную героиню. В том же году, по данным Каталога, составленного крупнейшим российским филофонистом Валерием Дмитриевичем Сафошкиным (1945 - 2005), Клавдия Шульженко записала свою первую обычную пластинку - украинскую народную песню «Распрягайте, хлопцы, коней». В дальнейшем записи Шульженко выходили в Ленинграде на «Экспериментальной фабрике грампластинок» («ЛЭФ»), «Фабрике радиоизделий» («ФРИ») и пластинках «Ленмузреста».

С 1938 года Клавдию Ивановну сопровождал на пластинках ленинградский джаз Якова Скоморовского. Несколько песен в Ленинграде, а потом уже и в Москве в 30-е - 40-е годы напел на пластинки Владимир Коралли, родной брат которого, Эмиль Кемпер, как уже сказано выше, также имел свой джаз и до войны записывался в Ленинграде.

Нельзя утверждать, что все ленинградские пластинки издавалась большими тиражами. Многие сегодня являются филофоническими редкостями. По общему объёму грампластиночные мощности Ленинграда с московскими сравнить невозможно. Однако и в Курске обнаружилось несколько ленинградских пластинок Шульженко того времени, удачно переживших трудные годы войны.

В конце января 1940 года Шульженко впервые появилась в московском Доме звукозаписи. Очередной и последний московский предвоенный сеанс записи состоялся 25 сентября того же года. В том же, 1940 году, последние предвоенные пластинки Шульженко напела в Ленинграде, хотя в тираж они попали не все.

Вновь в студии ДЗЗ Клавдия Ивановна смогла записаться лишь в 1943 году - за два сеанса Шульженко напела 9 песен.

Знаменитый «Синий платочек» почти с самого начала выходил с переписной матрицы, помеченной, как бывало иногда в подобных случаях с отечественными записями ещё до войны, буквой «П» после номера на «зеркале» пластинки. Есть мнение, что сперва для диска использовали матрицу оригинальную. Предположительно матрицу перезаписали по причине больших тиражей. Но и на пластинках практически первых военных выпусков с этикетками, напечатанными вручную с помощью штемпеля «американки» (такие этикетки использовали, в самое трудное военное время, когда на Апрелевском заводе сломалась печатная машина), имеется буква «П». Однако же «П» встречается и на некоторых дисках октября 1942 года, когда выпуск патефонных пластинок только возобновили (например, № 131 - «Варяг» / «Плещут холодные волны») в исполнении Краснознамённого ансамбля имени А.В. Александрова. А в двусторонней записи № 130 - 131 - «Утёс» того же коллектива переписная матрица соседствовала с обычной. Поэтому истинную причину использования переписных матриц назвать не могу. «Синий платочек» печатали в Москве и Ленинграде и в первые послевоенные годы.

В 1944 году на пластинках вышло ещё 5 произведений из репертуара Клавдии Шульженко.

В год Победы в звукозаписи зафиксировали 16 песен, но, опять же, не все из них пошли в массовый тираж.

В последующее время обычные пластинки К.И. Шульженко появлялись вплоть до 1968 года. Их периодичность можно отследить в прилагаемой «дискографии», из которой видно, что в грамзаписи певица делала и достаточные перерывы.

Пластинка Шульженко 1945 года за № 13316 - 13317 «Вдвоём» - «Девушка милая» в сопровождении концертного ансамбля под управлением Леонида Георгиевича Юрьева в 50-е годы вышла повторно с сохранением прежних матричных номеров, но с перезаписанных с оригинального экземпляра матриц, что несколько повлияло на качество её звучания.

А с песней «Малыш» 1953 года за № 22089 произошла определённая метаморфоза: с тем же матричным номером (сразу и не отличить!) запись повторили. Однако во втором варианте мамин сын-лётчик «головой вниз» уже не летал... Видимо, вмешался «репертком».

(Различие в исполнении услышал совершенно случайно. Впрочем, подобные «чудеса» в истории нашей грамзаписи, происходили ещё с дореволюционных времён. Поэтому, пользуясь случаем, хотел бы обратить внимание всех «патефонщиков-граммофонщиков» на следующее: при пополнении коллекции смотреть следует не только на этикетки, казалось бы, одинаковых пластинок, но и на гравировку на её, так называемом, «зеркале»: варианты записей по маркировке могут отличаться буквой около матричного номера. Иногда отличия выдаёт номер дроби после него или шрифт самой гравировки.) Почему-то на первую долгоиграющую пластинку Шульженко, вышедшую годом позже, «Малыш» попал в изначальном варианте, хотя уместно предположить, что логичнее было бы использовать второй. Вероятно, далеко и не все знали о существовании «исправленного» текста или просто не обратили на это внимание.

Следует подчеркнуть, что К.И. Шульженко никогда не торопилась выносить не публику новые произведения. Певица вспоминала: «Я не считаю себя трусихой, но день премьеры песни для меня всегда особенный, и обычно стараюсь оттянуть его. Но наступает час, когда чувствую: песне уже тесно в стенах комнаты, пора выпускать её и сделать это надо сегодня! Думаю, всё это вызвано чувством ответственности перед зрителем. Я бы никогда не смогла показать ему полуфабрикат: это дискредитировало бы не только песню (на эстраде, увы, так бывает), но и мою профессиональную честь. Для меня в этом понятии нет ничего громкого, и не люблю, когда произносят его с придыханием или на повышенных тонах. Считаю, что «профессиональная честь» - обычное, повседневное понятие, и каждый, в ком есть совесть, не хочет срамить его».

17 февраля 1945 года со своим джаз-ансамблем Шульженко записала песню «Срочный поцелуй». Песня оказалась весьма интересной, но долго в репертуаре певицы не продержалась и вскоре забылась.

Однако прекрасная мелодия Аркадия Ильича Островского долгие годы не покидала Клавдию Ивановну. 15 января 1954 года в сопровождении инструментального квинтета она вернулась к этому произведению, но уже с другим текстом. Песня получила название «Мой старый парк». По причине длительности звучания в четыре с половиной минуты «Мой старый парк» на обычную патефонную пластинку не вместился, а выходил только на долгоиграющих и на долгоиграющей пластинке «ВТО», записанной со скоростью 78 оборотов в минуту.

В 1958 году за № 32190 К.И. Шульженко записала «Песню о маленькой девочке», которую через год под влиянием пожеланий неравнодушных к её творчеству слушателей, знавших и любивших артистку всегда молодой, повторила под № 34008.

Во втором варианте главная героиня музыкального повествования из внучки превратилась в дочку, о чём впоследствии Клавдия Ивановна пожалела: «Зря я это сделала! Каждому времени жизни - свои песни. Надо всем понимать это. И исключила исправленный вариант из репертуара».

В 1951 и 1953 годах Шульженко сделала две серии записей в Ленинграде на артели «Пластмасс»; практически все они издавались на пластинках диаметром 20 см. Поскольку ленинградские артельные матрицы рассылались по всему Советскому Союзу, пластинки с них печатали с разными этикетками и в различных «спаровках».

Наверное, за давностью едва ли возможно установить все города и производства, где выпускались такие пластинки. В моей коллекции, например, есть отпечатки, сделанные в Ленинграде, Москве, Киеве, Харькове, Вильнюсе, Каунасе. По репертуару ленинградские записи частично повторили, но и значительно дополнили записанные в Москве и массово выходившее многого лет. А следующая ленинградская пластинка с одинаковой этикеткой печаталась даже в двух форматах - 16,5 и 20 сантиметров.

Конечно, далеко не всё, исполненное К.И. Шульженко на 20-сантиметровых дисках выдержало испытание временем. Но кое-что, несомненно, вызывает определённый интерес и сегодня. Вот например, «Песенка отдыха», услышанная впервые в жутчайшем состоянии среди архивных записей певицы 30-х - 50-х годов в альбоме фирмы «Мелодия» из трёх долгоиграющих «гигантов». (Через много лет «Песенка отдыха» попала ко мне в идеальной сохранности в Москве из рук ленинградского филофониста Юрия Бояринцева и стала достойным украшением коллекции.) Запись сделана в Ленинграде на двух сторонах обычной, 20-сантиметровой патефонной пластинки в 1953 году.

В 1954 году, к сожалению, без согласования с самой К.И. Шульженко вышел её первый долгоиграющий «гранд», о котором, по её же воспоминаниям, она узнала уже после появления на прилавках магазинов. Подбор песен в нём оказался случайным - разные по характеру записи были сделаны на протяжении нескольких лет и с разным сопровождением, что весьма не понравилось Клавдии Ивановне. В дальнейшем она старалась подобных случаев не допускать и каждую следующую долгоиграющую пластинку тщательно продумывала и компоновала заранее.

«Концерт» долго и часто издавали. Как и многие долгоиграющие пластинки тех лет, изначально он звучал не очень хорошо. К счастью, в числе многих грампластинок его в начале 60-х годов перезаписали с прежним матричным номером, но с индексом «НД». Вариант получился превосходным.

В 1953 году на патефонной пластинке появилась песня «Ожидание» на музыку и слова известного композитора-песенника Марка Григорьевича Фрадкина. Думаю, «Ожидание» - одно из прекраснейших украшений репертуара Клавдии Шульженко.

Как известно, новинки грамзаписи рассылались по областным и краевым радиоузлам на грампластинках из массы улучшенного качества, дававшей при проигрывании меньший уровень характерного «шипения» - со специальными этикетками, иногда и с указанием длительности звучания записанного произведения. Шедшие затем в массовый тираж грампластинки печатались с тех же матриц. Но случалось и так, что некоторые произведения оставались только на дисках Дома Звукозаписи и по различным причинам в массовый тираж не поступали.

В 1956, 1958 и 1959 годах у Клавдии Ивановны вышли четыре долгоиграющих пластинки диаметром 20 см (по размеру - как и записанные прежде в Ленинграде артелью «Пластмасс» на 78 оборотов).

Следует отметить, уважаемые читатели, что на протяжении многих лет К.И. Шульженко пела с эстрады и записала на пластинки множество так называемых «мужских» песен. С этого, в общем, практически началась её дискография - одна из первых грампластинок, напетая в ленинградской студии ещё в 1936 году. «Портрет» - танго, созданное для исполнения мужчиной. (Фонограмма «Портрета» и польский оригинал размещены выше).

Легендарный «Синий платочек» также исполнялся от лица мужчины! (С фонограммой песни и фрагментом из «Концерта - фронту» Вы, надеюсь, уже ознакомились.) То есть, иногда приходит понимание, что какое-то произведение из репертуара Шульженко изначально предназначено для певца. Но в интерпретации Клавдии Ивановны песни всегда звучали так великолепно, что лично мне никогда не приходило в голову заострять на этом внимание. Вот, кстати, ещё одна «мужская песня» в записи 1956 года -

Во второй половине 50-х годов песни в исполнении К.И. Шульженко попали на один из четырёх долгоиграющих дисков издания «Всероссийского театрального общества» - «ВТО» на 78 оборотов в минуту. Но более записей певицы на подобных долгоиграющих пластинках, массово выпускавшихся с 1951 года, никогда не встречал; не упоминаются они и в Каталогах 50-х годов.

«Что такое любовь». Кадр из киноконцерта «Песни о любви».
Ленинградское телевидение, 1962 год

В 50-е - 60-е годы грампластинки К.И. Шульженко печатались специально и для продажи за рубежом. Этим вопросом, в том числе, занималась «Международная книга».

Грампластинка К.И.Шульженко. Экспортный вариант, 50-е годы

Записи Клавдии Ивановны выходили и для использования в автоматах «Меломан» импортного производства, которые устанавливались в кафе и ресторанах.

Существовали также гибкие пластинки Шульженко.

Одна из самых известных песен репертуара К.И. Шульженко - «Вальс о вальсе». История создания «Вальса о вальсе» достаточно интересна. Сперва композитор Эдуард Колмановский сочинил лишь мелодию - для эпизода в спектакле одного из московских театров. К тому времени Эдуард Савельевич создал музыку ко многим постановкам и пользовался заслуженным авторитетом как театральный композитор.

Так получилось, что на премьеру спектакля пришёл друг и соавтор Колмановского - талантливый поэт Евгений Евтушенко. Евтушенко «расслышал» вальс. Мелодия ему очень понравилась, и через некоторое время он принёс композитору текст из многих куплетов и строф. Однако авторы выбрали и оставили те, что поются сегодня.

Когда песня была готова, начали думать об исполнителях. Предлагали её разным певцам и певицам. Впервые «Вальс о вальсе» исполнила и записала на Радио Майя Кристалинская.

В итоге даже возникла своеобразная конкуренция: на Радио песня сначала записывается в виде оркестровой фонограммы. Потом на неё накладывается голос, и таким образом можно привлечь сколько угодно исполнителей. Когда сделали несколько вариантов, вдруг оказалось, что кто-то отрезал конец плёнки, чтобы соперники не смогли больше ею воспользоваться. Заново же приглашать оркестр и записывать музыку оказалось неудобно и дорого.

Клавдия Ивановна в студии никогда под фонограмму не пела. Только «живьём»! Правда, авторы изначально и не думали предлагать ей свою песню. Услышав вальс, Шульженко позвонила Колмановскому и сказала, что хочет включить его в свою программу. Эдуард Савельевич уклонился от разговора на эту тему, хотя очень любил певицу. Но она продолжала звонить и напоминать о своём желании. В конце-концов отказывать стало уже просто неудобно. Клавдия Ивановна приехала домой к композитору, взяла ноты, а потом записала песню на пластинку. И оказалось, что именно в её исполнении «Вальс о вальсе» приобрёл широкую популярность и известность. Более того, многие именно Шульженко считают его первой исполнительницей.

В 1985 году, к 40-летию Победы, ВТО выпустило серию сувенирных 15-копеечных пластинок с песнями военных лет.

Сувенирная грампластинка с песней «Синий платочек», 1985 год

На одну из них попал «Синий платочек» в исполнении Клавдии Шульженко в переписи с оригинальной пластинки 1943 года.

В студии Государственного дома радиовещания и звукозаписи,
работа над последней пластинкой «Портрет», 1980 год

Небольшое послесловие

Дорогие читатели!

Вот и подошло к концу моё повествование об одной из самых главных «звёзд» нашего эстрадного небосклона - незабываемой и легендарной Клавдии Ивановне Шульженко. Мне весьма приятно, что получилось написать и оформить эту страницу, что, признаюсь, было не очень легко и заняло достаточное количество времени. Повторю: Клавдия Ивановна - великий человек и одна из ярчайших фигур отечественной музыкальной истории. Прекрасно оформленных книг, статей и Интернет-публикаций о ней вышло немало. Конечно, авторов, умеющих хорошо компоновать и рассказывать, хватает и без меня. Поэтому не испытывал большой уверенности в том, что выйдет интересно. Но очень хотелось создать достойный материал и сопроводить его заслуживающими Вашего внимания аудио- и видеозаписями. Очень надеюсь, что это удалось, и что публикация Вам понравилась.

Также хочу отметить, что пришлось воспользоваться разными источниками информации и, очевидно, не всегда правдивыми - в процессе ознакомления с ними выявилось немало неточностей, небрежностей, недомолвок и (увы!) очевидного перевирания и нестыковки отдельных фактов. К большому сожалению, далеко не все авторы стремятся к исторической правде и проявляют при написании должное старание. Поэтому не исключаю, что и в моём тексте обнаружатся некоторые ошибки и недочёты, за что заранее прошу меня извинить! Кроме того, в силу определённых обстоятельств, лишь в общих чертах располагаю информацией о ближайших родственниках певицы, несколько из которых уже также закончили свой земной путь.

И ещё один момент в этой связи, не совсем лично для меня приятный, но о чём хотел бы упомянуть... Я был на Новодевичьем кладбище и видел могилу Клавдии Ивановны. Но с тех пор прошло достаточно лет, и за это время там кое-что изменилось, как мне кажется, не в лучшую сторону.

Во-первых, не могу понять, как рядом с бывшей супругой оказался Коралли. Я не умаляю его достоинств, известности и заслуг. Бесспорно, он помог формированию таланта Клавдии Шульженко, поддерживал её в труднейшие военные годы. Велики и организаторские качества Владимира Филипповича, да и едва ли иначе Клавдия Ивановна после войны смогла переехать и закрепиться в Москве. В те годы сделать это было весьма непросто. Не спорю. Да, он просил сына и завещал похоронить себя рядом. Это тоже правда. Но Коралли - муж-изменник, подавший на развод, и сделавший жизнь бывшей супруги после размена жилплощади невыносимой, унизившийся до оскорбительного и мелочного дележа имущества; вынесший сор из избы и написавший Утёсову немало того, о чём приличный и элементарно воспитанный мужчина вообще должен был промолчать! Действительно, Коралли и Шульженко затем периодически встречались и общались. Но, наверное, не просто так больше, чем на полчаса Клавдия Ивановна его к себе не допускала?.. Так достоин ли был такой человек при всём при том оказаться рядом?..

Памятник Клавдии Ивановне Шульженко на Новодевичьем кладбище

Когда увидел недавнее, но не сегодняшнее фото могилы Клавдии Ивановны, в глаза бросилась вертикальная плита с надписью «Гоша», стоявшая спереди и заслонявшая надгробие певицы. «Господи, что же это?! - подумал я... - Как кличка любимой собаки, похороненной рядом с хозяином!» (Не к месту будь помянуто...) Опять же, сын певицы, Игорь Владимирович, как ранее сказано, стал главным мужчиной её жизни. Безусловно. Он находился рядом с матерью до конца её дней и даже оставил семью по этой причине. Всё так. Но уместно ли было инженеру «Мосгаза» занять место рядом с Народной артисткой Советского Союза?.. И не где-нибудь, а на правительственном кладбище государственного значения!.. (А если потом рядом упокоятся и остальные родственники Клавдии Ивановны?.. А если этот «пример» начнёт повторяться с каждым, кого решат увековечить на Новодевичьем? И как тогда это будет выглядеть?..) Сегодня оформление могилы несколько изменили, но неприятный осадок на душе всё равно остался.

Простите, уважаемые читатели, если мои «заключительные откровения» покажутся Вам неуместными. Вероятно, и права никакого не имею так рассуждать. Но промолчать не мог. Ещё раз извините!

Я и Виталий Гапоненко, автор сайта «Retroportal.Ru», будем рады получить Ваши отзывы, пожелания и замечания. Наши контакты в конце публикации.

Благодарю Вас за внимание! Желаю Вам всего самого доброго и как можно больше радости в жизни! До новых встреч!

ПРИЛОЖЕНИЯ:

Клавдия Шульженко: немножко о себе

(по материалам прессы)

«Моя профессия нашла меня сама. Я пою, потому что люблю песню. Песней можно выразить всё...

Выучивание музыки, выучивание текста, поиски образа... Для меня эти этапы неотделимы. Только прикоснувшись к песне, я начинаю искать образ, а музыка и текст сами незаметно укладываются в памяти. Я пробую один, другой, десятый темп; одну, другую, десятую вокальную краску - пока не находится то, что нужно.

Рояль - мой профессиональный инструмент, мой верный друг. Друг, который никогда не изменит. Но я ещё люблю арфу. Очень. На эстраде, на мой взгляд, содержание песни, все её нюансы, лучше можно передать в сопровождении рояля. Я считаю, что мне повезло на аккомпаниаторов.

Гитара в нашей стране издавна пользуется любовью широких масс. Без неё не обходится ни один праздник, ни одна вечеринка. Так почему же до сих пор никто не догадался посвятить ей песню - воспеть нашу славную подругу, скромную русскую семиструнку?

За годы пребывания на сцене я исполнила и вывела в жизнь сотни песен. Но не все мне дороги и памятны. Песни-однодневки нужно было исполнять в силу каких-то определённых обстоятельств: в кино, в спектакле, по заявке радиослушателей. Но есть в репертуаре песни, которые прошли со мной через всю жизнь.

Когда я готовлю цикл новых песен, я обязательно в какую-то влюбляюсь. Обязательно... А иной раз от песни приходится отказываться, ибо песню эту я “запела”, песня “устала”. И она должна “отдохнуть”. Назвать любимые невозможно. Вы спросите у матери: кого из своих десяти детей она любит больше всего? Все её дети, все, как её пальцы. Песни свои я люблю все. Все до одной!

- Ну, а самая, самая любимая?

- Понимаю. Вы хотите, чтобы я назвала “Синий платочек”. Да, это так - песня, с которой я прошла всю войну, и которая сегодня любима всеми.

Люблю свой дом, заниматься домашним хозяйством. Люблю готовить. Могу похвастать, что ко мне часто приходят просто-напросто поесть. Люблю ухаживать за животными.

Какую черту ценю больше всего в людях? На этот вопрос трудно ответить однозначно. Но, в общем, - честность, прямоту, откровенность. Я не люблю двусмысленность.

Чувство зависти мне не знакомо. Мне вообще чуждо оно. У меня его, никогда, к счастью, и не было. Вот погрустить от неудач других людей - это я могу...

Настораживает явное однообразие исполнительской манеры и репертуара, которые наблюдаются на эстраде. Уж очень много развелось всевозможных вокально-инструментальных ансамблей и солистов, которых трудно отличить друг от друга. Хотелось бы, чтобы каждый из них имел своё оригинальное творческое лицо.

Народ в зале подобен замечательному ласковому морю. Но это море бывает грозным, когда вдруг его любимый артист не оправдывает ожидаемого. Если ты уже заслужил народное признание, надо постоянно дорожить им. А для этого приходится очень много работать».

Народные артисты Советского Союза о Клавдии Ивановне Шульженко

Леонид Осипович Утёсов:

«Сотни песен спето Шульженко. Уже не одно поколоение людей говорит о Шульженко, как о своей сверстнице, слушает её пластинки в минуты радости и печали, шлёт ей письма, полные сердечной благодарности. Люди благодарны певице за то, что ни разу её голос не взял граждански фальшивой ноты, за то, что она всегда на передовой - там, где первопроходцам, солдатам, строителям нужна настоящая песня - её, Клавдии Шульженко, песня».

Журнал «Огонёк», №18, 1993 год

Мария Петровна Максакова:

«Редким искусством владеет Клавдия Шульженко: быть нужной людям независимо от возраста. Молодёжь при желании может танцевать под её пластинки. Людей зрелых привлекает глубина содержания её песен. А самых старших пленяет её отточенное мастерство. Шульженко занимает на эстраде особое место. Она - безошибочно узнаваемая среди любого множества голосов, манер, стилей. Шульженко неизменно верна своей исполнительской манере, но это не мешает ей быть бесконечно разнообразной. Нельзя стать “второй Шульженко”, нельзя перенять то, чем она владеет безраздельно, - её неповторимое обаяние».

Эдита Станиславовна Пьеха:

«У этой певицы удивительная судьба. Есть ли ещё на нашей эстраде человек, который волновал бы своим искусством столько поколений?! Секрет долговечности её творчества - в связи с жизнью своей страны, в единении её с народом. Достичь этой истины нелегко и не каждому удаётся!»

В гостях у Клавдии Ивановны Шульженко Эдита Станиславовна Пьеха,
5 декабря 1982 года

Аркадий Исаакович Райкин:

«Главное качество таланта Шульженко - храня верность избранному лирическому жанру, жить одной жизнью со своими современниками... Вечная молодость искусства Клавдии Шульженко заключается в его постоянном совершенствовании».

Галина Павловна Вишневская:

«Примером, идеалом эстрадного пения была для меня Клавдия Шульженко. С самого появления её на сцене я попадала под обаяние её огромного мастерства, её внешнего облика, её пластики, отточенности её движений. Она будто и не пела, а легко и свободно напевала, что немедленно создавало особую атмосферу интимности и покоряло зрителя. Она создала в этом жанре свой собственный стиль и царила на эстраде десятки лет. Я ходила на её концерты, как в школу высочайшего мастерства, и многому у неё научилась».

За кулисами Колонного зала Дома союзов - Эдуард Хиль, Светлана Моргунова,
Людмила Зыкина, Клавдия Шульженко, Арно Бабаджанян, Майя Кристалинская, 1974 год

Людмила Георгиевна Зыкина:

«Я многому училась у Клавдии Ивановны: и её непреклонной верности избранным художественным взглядам, и гражданственности, и исключительно серьёзному отношению к работе, к самому выходу на сцену. Сменились поколения зрителей, а популярность Клавдии Ивановны Шульженко не гаснет, как не гаснет огонь любви в песнях этой замечательной актрисы...»

Алла Борисовна Пугачёва:

«Клавдия Ивановна Шульженко... Каждая её песня помогала многим людям жить, работать, а в годы Великой Отечественной войны - и побеждать. Что бы она ни пела, к каким песням ни прикасалась бы рука Клавдии Ивановны, они превращались в яркие произведения. В памяти людской Клавдия Ивановна Шульженко навсегда связана с нашей страной, с людьми, для которых её песни стали родными. Мы никогда её не забудем. В наших сердцах она поселилась навечно».

Клавдия Ивановна Шульженко и Алла Борисовна Пугачёва

Анатолий Дмитриевич Папанов:

«Клавдия Шульженко... Её нет, но она есть! Потому что никогда не уходят из памяти люди, ставшие частью твоей собственной судьбы. Искусство певицы стало художественным явлением. Судьба певицы - это судьба её песен. Песни Клавдии Ивановны Шульженко - незабываемые в жизни каждого из нас. Навсегда...»

Театр эстрады, Москва, 1 октября 1965 года

Дерзкая Буся

В июне 2004 года исполнилось 20 лет с тех пор, как не стало Клавдии Ивановны Шульженко. 7 мая того же года, в канун этой печальной даты, в газете «Московский комсомолец» вышла статья, написанная на основе интервью и с цитатами из рассказа сына певицы, Игоря Владимировича Кемпера-Шульженко. Несомненно, воспоминания самого близкого Клавдии Ивановне человека имеют особую ценность. Эта статья перед Вами, уважаемые читатели.

Харьковчанка Клавдия Шульженко в юном возрасте мечтала стать драматической актрисой и посвятить себя театру, а к занятиям музыкой относилась с пренебрежением. Родителям стоило большого труда заставить дочку поступить в Харьковскую консерваторию. Правда, в драмтеатр Клава всё-таки подала документы. Там же она познакомилась с композитором Исааком Дунаевским, который аккомпанировал ей на прослушивании.

- Спустя много лет режиссёры Малого театра и МХАТа предлагали маме по окончании эстрадной карьеры играть в драмтеатрах. Но ей это было уже не нужно. Позже мама никогда не жалела о своём решении...

О личной жизни Шульженко слагали легенды. Толпы поклонников у её дома были благодатной почвой для распространения самых разных слухов. Но, несмотря на невероятную популярность, Клавдия Ивановна под конец жизни оставалась глубоко одиноким человеком.

На момент знакомства со своим первым мужем, одесским куплетистом Владимиром Кемпером, который больше был известен под псевдонимом Коралли, Клавдия Ивановна уже была помолвлена с молодым человеком из богатой аристократической семьи, харьковским поэтом Григорьевым. Она даже носила обручальное кольцо, подаренное им. Но сразу после тех гастролей Клавдия Ивановна вернула кольцо бывшему жениху. И сразу же зарегистрировала брак с Коралли. Этот брак продержался четверть века. После развода они разменяли четырёхкомнатную квартиру.

- Папа тогда хотел вступить в кооператив. Для этого ему нужно было сдать часть своей жилплощади. В итоге мы с мамой остались в комнатке в семнадцать с половиной квадратных метров. А наша квартира превратилась в коммуналку. Конечно, репетировать в таких условиях маме было невозможно.

Тогда Шульженко обратилась за помощью к министру культуры СССР Екатерине Фурцевой, хотя на тот момент они обе недолюбливали друг друга. Дело в том, что при первой же встрече Фурцева стала рекомендовать Шульженко, что ей петь. Не привыкшая ни перед кем пресмыкаться, всегда острая на язык, Клавдия Ивановна в жёсткой форме ответила Фурцевой, что со своим репертуаром разберётся сама. И вот теперь она в очередной раз шла на приём к министру. Но ни в назначенное время, ни через час Фурцева, якобы из-за большой занятости, её не приняла. Шульженко, рассердившись, сказала секретарше: «Скажите вашей начальнице, что она плохо воспитана!» И ушла.

Журнал «История в женских портретах», № 28, 2013 год

С просьбой помочь ей с квартирой она письменно обратилась к Никите Хрущёву, а тот для решения вопроса переслал письмо... Фурцевой, которая вновь назначила Шульженко встречу. На этот раз она приняла Клавдию Ивановну и подчёркнуто вежливо объяснила, что в Москве тысячные очереди на получение квартиры, и удовлетворить просьбу певицы она не может, сказав напоследок: «Послушайте моего совета. Ваших заслуг никто не отрицает, но Вы не обижайтесь, скромнее надо быть». Конечно, Шульженко не могла сдержаться и ответила: «Вы, Екатерина Алексеевна, бывшая ткачиха, ныне министр культуры. Кем Вы будете завтра, - неизвестно. А я певица, которую любит народ. И всегда будет любить. До свидания!» Этим ответом министру культуры Шульженко ставила крест не только на новой квартире, но и на давно заслуженном звании народной артистки РСФСР, а ведь ей было уже за пятьдесят. Кстати, в то время Шульженко стояла в списке очередников на квартиру в доме на площади Восстания. После этой встречи Фурцева её имя из списка вычеркнула.

- Отношения были настолько напряжёнными, что доходило до абсурда. Екатерина Фурцева часто посещала концерты советских эстрадников. Но когда на сцену выходила мама, Фурцева демонстративно покидала зал.

В новую кооперативную квартиру Клавдия Ивановна перебралась в начале шестидесятых. Её купил гражданский муж певицы оператор Георгий Епифанов. Их знакомство состоялось в 1956 году. Епифанов был моложе Шульженко. Ради неё он бросил семью. Вот что Епифанов вспоминал о своём знакомстве с певицей: «Однажды я подвозил её в город из подмосковного пансионата. На следующий день она пригласила меня на чай. Мы сидели до позднего вечера. Вдруг она мне говорит: “Слушайте, Вы или уходите, или оставайтесь”». И он остался.

Эта брачная ночь длилась восемь лет. Почему они расстались?.. - Многие считают, что виной их разлуки стала ревность Клавдии Ивановны.

- Вспоминая Клавдию Шульженко, многие её знакомые говорили о непростом характере певицы.

- В 1968 году она уговорила стать аккомпаниатором знаменитого Давида Ашкенази, но через четыре года распрощалась с ним - с большим скандалом. Она часто болела, а Давид Владимирович в это время подрабатывал с другими исполнителями. Однажды Шульженко, разозлившись, обозвала его лабухом и добавила ещё несколько крепких слов. Тактичный и немногословный Ашкенази выслушал её и тихо сказал: «А вы, Клавочка, старая ж...» И ушёл. 66-летняя Шульженко долго не могла успокоиться, жалуясь друзьям и знакомым: «Я ещё могу согласиться, что я - ж..., но что старая - никогда!» Потом она пыталась уговорить Ашкенази аккомпанировать ей на концерте, но он в ужасе махал руками и говорил: «Никогда! Лучше я уйду на больничный!»

Однажды советское Правительство решило наградить Клавдию Ивановну орденом Ленина. Церемонию награждения решили устроить в здании Моссовета.

Борис Брунов, Клавдия Шульженко, Георгий Епифанов, Гелена Великанова
на награждении в Моссовете, 1976 год

- Мама была гордой женщиной и никогда ни перед кем не пресмыкалась. Однажды она нагрубила Василию Сталину. Просто чудом мы избежали последствий. Случилось это 31 декабря 1945 года. В этот день в нашем доме раздался телефонный звонок. Звонил Василий Сталин. Разговор был коротким.

- Мы хотим пригласить Вас на нашу вечеринку встретить Новый год, - начал Василий Иосифович.

- Но до Нового года осталось несколько часов. Надо было предупреждать заранее, - ответила мама.

- Значит, Вы не приедете? - в голосе Сталина послышались зловещие нотки.

- Не приеду, - сказала мама и повесила трубку.

Мы ждали, что будут какие-то последствия, но пронесло...

- Клавдии Ивановне приходилось общаться с Иосифом Сталиным?

- Сталин признавал только два театра - Большой и МХАТ. Эстрадников он считал изгоями. В то время слово «эстрадник» звучало как оскорбление. Из генсеков маме довелось общаться только с Леонидом Брежневым. При нём она получила звание Народной артистки СССР, а на 70-летие он подарил ей новую квартиру в центре Москвы. А звание Народной артистки мама получила благодаря одному очень высокопоставленному товарищу, который однажды поехал с ней на гастроли.

«Посмотри на меня повнимательней...»
Первый новогодний «Голубой огонёк», 1962 год

- Долгое время Клавдия Шульженко оставалась одной из самых высокооплачиваемых эстрадных певиц в Советском Союзе. На что она тратила деньги?

- Вы не поверите, но большая часть заработка уходила на продукты. Мама отоваривалась только на рынке, а там, как известно, всё было намного дороже, чем в магазинах. Однажды она пришла в «Елисеевский» и попросила у директора какие-то продукты. Он так вальяжно и пренебрежительно с ней разговаривал, что мама сказала ему: «Я не намерена перед Вами унижаться и больше никогда не приду в Ваш магазин». С тех пор она покупала продукты только на рынке.

- Будучи уже совсем пожилой, Клавдия Ивановна продолжала следить за своей внешностью?

- Каждое утро Клавдия Ивановна делала часовую зарядку. Когда вставала с кровати, первым делом шла к зеркалу, периодически сбривала брови и рисовала тоненькие ниточки. Затем накладывала тени, красила губы и постоянно повторяла: «Я не могу выйти к столу с лысым лицом». А ещё она обижалась, когда её называли бабушкой, поэтому в нашей семье её звали Бусей.

- Она сама вела домашнее хозяйство?

- Долгое время с мамой жила домработница Шурочка Суслина. К середине 80-х здоровье мамы стало ухудшаться. Врачи обнаружили у неё серьёзную болезнь сердца. К тому же её стала подводить память. Последние два года я вынужден был жить с ней, поэтому разошёлся с женой.

В 1982 году, когда умер Леонид Утёсов, у Клавдии Ивановны стало плохо с сердцем. Врачи вкололи ей сильнодействующее успокаивающее средство, которое позже сказалось на её здоровье...

Одна из последних фотографий, декабрь 1983 года

Награды и звания Клавдии Ивановны Шульженко

• Лауреат I-го Всесоюзного конкурса артистов эстрады (1939)

• Медаль «За оборону Ленинграда» (1942)

• Орден Красной Звезды (1945)

• Заслуженная артистка РСФСР (1945)

• Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» (1945)

• Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» (1945)

• Медаль «В память 800-летия Москвы» (1947)

• Медаль «В память 250-летия Ленинграда» (1956)

• Народная артистка РСФСР (1962)

• Медаль «Двадцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» (1965)

• Орден Трудового Красного Знамени (1967)

• Медаль «50 лет Вооружённых Сил СССР» (1968)

• Медаль «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина» (1970)

• Народная артистка СССР (1971)

• Медаль «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» (1975)

• Орден Ленина (1976)

• Медаль «Ветеран труда»

• Медаль «60 лет Вооружённых Сил СССР» (1978)

Юбилейный концерт в Колонном зале Дома союзов,
10 апреля 1976 года

Фильмография

Архивные кадры

Каталог грампластинок К.И. Шульженко, записанных в СССР

«Ленкино», г. Ленинград. 1936 г.

• 602, 1390 Песня Тани из кинофильма «На отдыхе»
  (И.Дзержинский - Е.Рывина)

«Музтрест» г. Ленинград. 1936-1940 гг.

• 1206 Песня Тани из кинофильма «На отдыхе»
  (И.Дзержинский - Е.Рывина)
• 1319 Портрет
  (обработка Н.Минха - М.Орцеви)
• 1321 Мы оба молоды
  (П.Марсель - М.Карелина)
• 1322, 1323 Силуэт
  (Ю.Мейтус - Е.Брейтигам)
• 1324 Песня о юге
  (Е.Петерсбурский - А.Галла)
• 1261, 2296 Простые слова
  (Б.Фомин - П.Герман)
• 2152, 2153 Андрюша
  (И.Жак - Г.Гридов)
• 2154 Капризное счастье
  (И.Жак - А.Михайлов, Б.Толмачёв)
• 2156, 2637 Челита
  (обработка М.Феркельмана - Н.Лабковский)
• 2158 Прощай, девушка!
  (С.Тартаковский - М.Исаковский)
• 2168 Записка
  (Н.Бродский - П.Герман)
• 2170 Руки
  (И.Жак - В.Лебедев-Кумач)
• 2172 Пиши, мой друг
  (М.Табачников - Г.Эль-Регистан)
• 2294 Сыновья
  (Б.Фомин - И.Финк)
• 2295 Трое любимых
  (С.Жак - Г.Рублев) Исполняет В.Коралли
• 2297 Часы
  (музыка и слова А.Волкова)
• 2301 Письмо
  (Я.Рассин - М.Карелина)
• 2303 О любви не говори
  (обработка М.Феркельмана - Н.Лабковский)
• 2305 В вагоне поезда
  (И.Жак - М.Карелина)

Фабрика радиоизделий г. Ленинград. 1940 г.

• 110 Песня креолки
  (М.Феркельман - Н.Лабковский)
• 111 Мама
  (М.Табачников - Г.Гридов)
• 112 Клава
  (И.Жак – М.Геллер) Исполняет В.Коралли
• 113 Курносый
  (Б.Фомин - И.Финк)

Экспериментальная фабрика грампластинок г. Ленинград. 1940 г.

• 39, 1365 (1936 г.) Распрягайте, хлопцы, коней
  (украинская песня)
• 40, 1366 (1936 г.) До свиданья, тихий Дон
  (народная песня)
• 106, 322, 2122, 2124 (1938 г.) Силуэт
  (Ю.Мейтус - Е.Брейтигам)
• 107, 326, 2072, 2350 (1938 г.) Дружба
  (П.Марсель - А.Шмульян)
• 2297 Курносый
  (Б.Фомин - И.Финк)
• 3312 Мама
  (М.Табачников - Г.Гридов)

Грампластинки на 78 об/мин, выпущенные в 1940 - 1968 гг.

1940

• 10110 Записка
  (Н.Бродский - П.Герман)
• 10111 Андрюша
  (И.Жак - Г.Гридов)
• 10113 Не забудь
  (В.Сидоров - А.Ойслендер)
• 10117 Встречи
  (Б.Капер, В.Юрманн, обработка И.Жака - Уманский)
• 10118 Челита
  (обработка М.Феркельмана - Н.Лабковский)
• 10536 В вагоне поезда
  (И.Жак - М.Карелина)
• 10537 О любви не говори
  (обработка М.Феркельмана - Н.Лабковский)
• 10538 Роман с квасом
  (А.Владимирцов - А.Ставроцкий) Исполняют К.Шульженко и В.Коралли
• 10539 Любовь и спорт
  (А.Владимирцов - А.Д'Актиль, В.Поляков) Исполняют К.Шульженко и В.Коралли
• 10540 Письмо
  (Я.Рассин - М.Карелина)
• 10541 Дядя Ваня
  (М.Табачников - А.Галла)
• 10543 Сочи
  (М.Табачников - А.Галла, М.Шварцберг)

1943

• 139 Синий платочек
  (Е.Петерсбурский - М.Максимов)
• 269 Давай закурим
  (М.Табачников - И.Френкель)
• 270 Мама
  (М.Табачников - Г.Гридов)
• 330 Мы из Одессы моряки
  (Ю.Милютин - В.Гусев)
• 331 Моя тень
  (А.Тимофеев - А.Жерве, В.Крахт)
• 332 Часы пока идут
  (Б.Фомин - П.Герман) Исполняет В.Коралли
• 333 Как за Камой, за рекой
  (В.Соловьёв-Седой - В.Гусев) Исполняют В.Коралли и К.Шульженко
• 345 Не скрывай
  (Ю.Милютин - В.Лебедев-Кумач)
• 346 Курьер за счастьем
  (Б.Фомин - Д.Долев, Ю.Данцигер)

1944

• 12090 Партизаны
  (А.Гаррис - В.Дыховичный)
• 12091 Точно
  (М.Табачников - С.Болотин)
• 12092 Не тревожь ты себя
  (В.Соловьёв-Седой - М.Исаковский)
• 12093 Ягода
  (В.Соловьёв-Седой - В.Винников)
• 12117 Не жалею
  (Б.Фомин - П.Герман)

1945

• 12628 Приходи поскорей
  (Б.Фомин - И.Финк)
• 12629 К другу
  (А.Островский - Н.Дунаев)
• 12630 Срочный поцелуй
  (А.Островский - Ю.Цейтлин)
• 12631 Былое увлеченье
  (музыка и слова О.Строка)
• 12632 Песня креолки
  (М.Феркельман - Н.Лабковский)
• 12633 Часы
  (музыка и слова А.Волкова)
• 13100 Песенка о мужьях
  (М.Воловац - И.Финк)
• 13101 Настанет день
  (Б.Фомин - П.Герман)
• 13102 Лолита
  (А.Островский - И.Фрадкин)
• 13103 Старые письма
  (Е.Розенфельд - В.Крахт)
• 13104 Руки
  (И.Жак - В.Лебедев-Кумач)
• 13105 Беспокойное сердце
  (А.Гаррис - И.Финк)
• 13316 Вдвоём
  (В.Сорокин - В.Лифшиц)
• 13317 Девушка милая
  (В.Сорокин - Г.Русецкая)
• 13357 Прощальный луч
  (А.Цфасман - Н.Лабковский)

1947

• 14485 Говорите мне о любви
  (О.Минц - В.Масс)
• 14486 Любимая песенка
  (А.Цфасман - Н.Лабковский)

1948

• 15488 Московская ночь
  (М.Табачников - Я.Зискинд)
• 15489 Приходи на свиданье
  (А.Островский - Н.Лабковский)
• 15490 Сколько Вам лет?
  (Р.Брановская - О.Фадеева)
• 15491 Девичья колхозная
  (М.Табачников - Я.Зискинд)
• 15800 Расскажите-ка, ребята
  (В.Соловьёв-Седой - А.Фатьянов)
• 15801 Где же вы теперь, друзья-однополчане
  (В.Соловьёв-Седой - А.Фатьянов)
• 15844 Лирическая песня из кинофильма «Сердца четырёх»
  (Ю.Милютин - Е.Долматовский)
• 15845 На далёком берегу
  (А.Тимофеев - В.Крахт)
• 15979 Студенческая застольная
  (А.Островский - О.Фадеева)
• 15980 Шёл солдат из далёкого края
  (В.Соловьёв-Седой - А.Фатьянов)
• 16198 Начало и конец
  (А.Островский - О.Фадеева)
• 16199 Забытый вальс
  (М.Табачников - Я.Зискинд)

«Ваша записка в несколько строчек...» Кадр из киноконцерта
«Песни о любви». Ленинградское телевидение, 1962 год

1949

• 16883 Плясовая
  (Г.Носов - А.Чуркин)
• 16884 В праздничный вечер
  (А.Островский - Л.Ошанин)
• 17341 Если вы были влюблены
  (З.Левина - С.Болотин)
• 17472 Минуты
  (А.Островский - Я.Зискинд)

1952

• 21579 Верность
  (А.Новиков - В.Харитонов)
• 21580 Лирические припевки
  (Я.Рассин - С.Прокофьев)
• 21592 Простая девчонка
  (обработка Б.Мандруса - Т.Сикорская)
• 21593 Голубка
  (С.Ирадьер - С.Болотин, Т.Сикорская)
• 21658 Черноморская песня
  (Н.Богословский - С.Михалков)
• 21659 Сибирский вечер
  (М.Фрадкин - Н.Грибачёв)
• 21907 Мы с тобою не дружили
  (Б.Мокроусов - М.Исаковский)
• 21908 Отвори
  (обработка Б.Мандруса - С.Болотин)

«Когда говорят кастаньеты...» Кадр из киноконцерта
«Песни о любви». Ленинградское телевидение, 1962 год

1953

• 22089 Малыш
  (З.Левина - О.Фадеева)
• 22376 Задушевная беседа
  (З.Левина - Л.Давидович, В.Драгунский)
• 22377 Сердечная песня
  (Л.Лядова - Г.Ходосов)
• 23162 Ожидание
  (музыка и слова М.Фрадкина)
• 23163 Я тебя найду
  (М.Фрадкин - Л.Ошанин)

1954

• 0023451 Приходи на свиданье
  (А.Островский - Н.Лабковский)
• 0024312 Сердечная песня
  Л.Лядова - Г.Ходосов)
• 23531 Девичья песня
  (А.Новиков - В.Хартинонов)
• 23532 Фраскита
  (обработка Б.Мандруса - С.Болотин)
• 23816 Молчание
  (И.Дунаевский - М.Матусовский)
• 23817 Не шути
  (Б.Мандрус - Я Зискинд)
• 24574 Поверь
  (О.Фельцман - Л.Некрасова)
• 24575 А я вижу
  (А.Островский - Л.Ошанин)

«Поверь» - песня, украшавшая репертуар и Изабеллы Даниловны Юрьевой (Ливиковой) (1899 - 2000).

1956

• 26071 Веришь, не веришь
  (А.Островский - Л.Ошанин)
• 26072 Девичьи попевочки
  (О.Фельцман - М.Матусовский)
• 26628 Не надо
  (Ю.Владимиров - Б.Брянский)
• 26629 Всё проходит
  (А.Рязанов - Н.Коваль)
• 26802 Вишнёвая шаль
  (обработка Я.Рассина)
• 26803 Мы все студенты
  (А.Островский - Л.Давидович, В.Драгунский)
• 27788 Старая сказка
  (Г.Крейтнер - П.Бернацкий)
• 27789 Песенка для родителей
  (А.Цфасман - Л.Визен)

Фото Георгия Епифанова, 1962 год

1958

• 31220 Лесная сказка
  (О.Фельцман - О.Фадеева)
• 31221 Два сольди
  (К.Донида - Г.Шергова)
• 30938 Песня французской девушки
  (Н.Иллютович - Л.Давидович)
• 30939 Простые мечты
  (Г.Лаупарте - В.Драгунский)

«Два сольди» - песня, ставшая популярной в исполнении Гуальтиеро Мизиано - сына Франческо Мизиано, одного из основателей компартии Италии. Спасаясь от преследования фашистов, его семья переехала в СССР. С 1956 года Гуальтиеро Мизиано с успехом выступал на нашей эстраде (сидя, потому что был инвалидом) и записывался на пластинки.

1959

• 23404 Что такое любовь
  (А.Долуханян - М.Лисянский)
• 32182 Да, да, да
  (С.Кац - Б.Брянский)
• 32183 Студенческая прощальная (Л.Поляковский - А.Милявский)
• 0032184 Кто ты
  (обработка Б.Мандруса - Б.Брянский)
• 0032185 Тарантелла
  (обработка Б.Мандруса - Г.Шергова)
• 0032190 Песня о маленькой девочке
  (А.Люстиг - Б.Брянский)
• 0032191 Звени, гитара
  (А.Рязанов - Н.Коваль)
• 33652 Первая встреча
  (К.Альмаран - Ю.Цейтлин)
• 33653 Лунной тропой
  (А.Островский - Г.Регистан)
• 34005 Старинный вальс
  (З.Левина - Л.Глазкова)
• 0034008 Песня о маленькой девочке
  (А.Люстиг - Б.Брянский)
• 0034009 Рассеянная
  (Л.Поляковский - С.Фогельсон)
• 340014 Говорите мне о любви
  (О.Минц - В.Масс)
• 340015 Морщинки
  (И.Лазовский - Я.Зискинд)
• 0034028 Песня московских студентов
  (А.Новиков - Л.Ошанин)
• 0034029 Песня о гордой девушке
  (А.Островский - Л.Ошанин)

1963

• 40381 Если вам ночью не спится
  (А.Островский - С.Михалков)
• 40382 Песня о старом друге
  (Б.Фиготин - И.Суслов, Ю.Видерман)
• 40387 Голубка
  (С.Ирадьер - С.Болотин, Т.Сикорская)
• 40388 Прощальный луч
  (А.Цфасман - Н.Лабковский)

1964

• 41125 Давай закурим
  (М.Табачников - Я.Френкель)
• 41126 Я спешу, извините меня
  (Я.Френкель - К.Ваншенкин)

1965

• 43001 Лодочка
  (Т.Маркова - Л.Давидович)
• 43002 О чём шептал мне старый сад
  (С.Туликов - М.Пляцковский)
• 43529 Баллада о дружбе
  (Т.Маркова - Л.Ошанин)
• 43530 Бабье лето
  (Т.Маркова - И.Кохановский)
• 44323 Моя тень
  (А.Тимофеев - А.Жерве, В.Крахт)
• 44324 Приходи поскорей
  (Б.Фомин - И.Финк)

1966

• 45511 Знаю, ты не придёшь
  (музыка и слова В.Левашова)
• 45512 Подъезд
  (А.Лепин - Ф.Лаубе)
• 45643 Руки
  (И.Жак - В.Лебедев-Кумач)
• 45644 В небе звёзды горячи
  (Т.Маркова - О.Богданов)

1968

• 47503 Дорогой человек
  (Е.Жарковский - В.Петров)
• 47504 Немножко о себе
  (Е.Жарковский - Д.Седых)

Артель «Пластмасс», г. Ленинград. 1951 - 1953 гг.

1951

• 621 Где же ты, мой сад
  (Б.Мокроусов - А.Фатьянов)
• 622 Старые письма
  (Е.Розенфельд - В.Крахт)
• 623 Весенняя песня
  (Н.Иллютович - П.Герман)
• 624 Родные просторы
  (Э.Хинкис - О.Фадеева)
• 625 Свадьба
  (Е.Овчинников - Н.Добржанская)
• 626 Девичье сердце
  (А.Лепин - О.Фадеева)
• 627 Счастливого пути!
  (З.Левина – Г.Рублёв)
• 628 Студенческая застольная
  (А.Островский - О.Фадеева)
• 629 Кастаньетты
  (обработка Б.Мандруса - Т.Сикорская)
• 630 Будь спортсменом
  (А.Лепин - О.Фадеева)

«Панорама “Молодёжной эстрады”», №1-3, 2006 год.
Одна из глав журнала посвящена К.И. Шульженко

1953

• 1122 - 11233 Голубка
  (С.Ирадьер - С.Болотин, Т.Сикорская)
• 1124 Задушевная беседа
  (З.Левина - Л.Давидович, В.Драгунский)
• 1125 Малыш
  (З.Левина - О.Фадеева)
• 1126 Лирические припевки
  (Я.Рассин - А.Прокофьев)
• 1127 Фраскита
  (обработка Б.Мандруса - С.Болотин)
• 1128 Песня негритянки из пьесы «Дорогой свободы»
  (В.Мурадели - А.Коваленков)
• 1129 Я тебя найду
  (М.Фрадкин - Л.Ошанин)
• 1130 - 1131 Песенка отдыха
  (Б.Мандрус - О.Фадеева)
• 1132 Ожидание
  (музыка и слова М.Фрадкина)
• 1133 В день серебряной свадьбы
  (Н.Иллютович - О.Фадеева)
• 1134 - 1135 Песенка отдыха
  (Б.Мандрус - О.Фадеева)

Фото Георгия Епифанова

Долгоиграющие грампластинки на 33 об/мин, выпущенные
в 1954 - 1986 гг.

• 1913 - 1914 Концерт Клавдии Шульженко, 1954 год
• НД-1913 - 1914 Концерт Клавдии Шульженко, 1954 год
• 003298 - 003299 Концерт Клавдии Шульженко, 1956 год
• 003324 - 003325 Концерт Клавдии Шульженко, 1956 год
• 004568 - 004569 Поёт Клавдия Шульженко, 1958 год
• 005112 - 005113 Поёт Клавдия Шульженко, 1959 год
• 005112 - 005113 Поёт Клавдия Шульженко, (Made in USSR)

• 5898 - 5899 Клавдия Шульженко. Лирические песни, 1960 год
• 011981 - 011982 Клавдия Шульженко. Лирические песни, 1963 год
• 00012817 - 00012818 Клавдия Шульженко, 1963 год
• 013329 - 013330 Клавдия Шульженко. Записи прошлых лет, 1964 год
• 00016207 - 00016208 Поёт Клавдия Шульженко, 1965 год
• 017657 - 017658 Поёт Клавдия Шульженко, 1966 год
• 00018225 - 00018226 Поёт Клавдия Шульженко, 1966 год

• 025651 - 025652 Поёт Клавдия Шульженко, 1969 год
• 034639 - 034640 Клавдия Шульженко. Записи конца 40-х годов, 1973 год

• С 04479-80 Поёт Клавдия Шульженко, 1973 год
• М60-38747 - 38752 (3 пластинки) Клавдия Шульженко. Песни прошлых лет, 1977 год

Альбом из трёх долгоиграющих «гигантов» К.И. Шульженко
с записями прошлых лет. Ленинградский завод, 1977 год

• С60-09163 - 09166 (2 пластинки) Клавдия Шульженко. Юбилейный концерт. Запись из Колонного зала Дома союзов, 1978 год
• С10-14741 - 14742 Сборник «Мелодекламации». Дариус Мийо «Мать и дитя», 1980 год
• С60-15517 - 15518 Клавдия Шульженко «Портрет», 1980 год
• М60-47149 - 47150 «Памяти Клавдии Шульженко». «О любви не говори», 1986 год
• М60-47151 - 47152 «Памяти Клавдии Шульженко». «Верность», 1986 год
• М60-47153 - 47154 «Памяти Клавдии Шульженко». «Только один день». (Фонограмма телефильма «Вас приглашает Клавдия Шульженко»), 1986 год

Гибкие долгоиграющие грампластинки на 33 об/мин

• 33ГД-000873 - 000874 Поёт Клавдия Шульженко, 1968 год
• 33ГД-0001009 - 0001010 Поёт Клавдия Шульженко, 1968 год
• 33ГД-0001569 (односторонняя) Поёт Клавдия Шульженко, 1969 год

Гибкая грампластинка «Клавдия Шульженко», 1968 год

«Клавдия Шульженко поёт песни Евгения Жарковского», 1968 год

Односторонняя гибкая грампластинка «Клавдия Шульженко», 1969 год

Примечание:

0 перед матричным номером - диаметр пластинки 30 см; «гигант»
00 перед матричным номером - диаметр пластинки 20 см; «миньон»
000 перед матричным номером - диаметр пластинки 17,5 см; «миньон»
Обычный матричный номер - диаметр пластинки 25 см; «гранд»

Каталог компакт-дисков К.И. Шульженко

• RCD 26802 Клавдия Шульженко «Ты помнишь наши встречи». Серия «Память сердца». Издано в Чехии, 1995 год
• RCD 26803 Клавдия Шульженко «Синий платочек». Серия «Память сердца». Издано в Чехии, 1995 год

• dMR 701 Клавдия Шульженко. Серия «Великие исполнители России XX века», 2001 год
• dMR 801 Клавдия Шульженко. Серия «Великие исполнители России XX века», 2001 год

• BoMB 05-12 Клавдия Шульженко «Синий платочек», 2001 год
• BoMB 05-13 Клавдия Шульженко «Старинный вальс», 2001 год

• MEL CD60 01043 Клавдия Шульженко «Если Вам ночью не спится...» (Запись из концертного зала Дома актёра. 1966 год), 2006 год

• MEL CD60 00644 Клавдия Шульженко «Немножко о себе» (Программа составлена на основе записи юбилейного концерта в Колонном зале Дома Союзов 10 апреля 1976 года), 2007 год
• МТ 715391-392-1 Клавдия Шульженко «Синий платочек». Серия «Имена на все времена», 2007 год

• AGG 2010-11/12 Клавдия Шульженко «Вечная песня любви» (2 CD), 2010 год
• CDRDM 0909926 Клавдия Шульженко. Серия «ХХ век. Ретропанорама», 2012 год

Записи из концертного зала Центрального Дома актёра. Москва, 1966 год

Очередной анекдот от Юрия Никулина

Борис Бронников, Виталий Гапоненко (август 2022 - март 2023 года)

Сайт «Retroportal.ru» благодарит филофониста Бориса Бронникова (г. Курск) за активное содействие в подготовке публикации.

Все, кто неравнодушен к звучащему аудионаследию, кого влечёт поиск музыкальных раритетов, кому интересен обмен грамзаписями и информацией о кумирах былых времён, могут связаться с Борисом Вадимовичем Бронниковым по электронной почте:

Дизайн и веб-вёрстка - Виталий Васильевич Гапоненко, автор сайта «Retroportal.ru» (г. Москва, )

Маленький постскриптум от Бориса Бронникова

25 марта 2023 года работа по оформлению страницы о Клавдии Ивановне Шульженко была завершена. Естественно, ссылку на окончательный вариант сразу послал знатоку жизни и творчества артистки - Ашоту Левоновичу Вартаняну, учитывая и то, что одна из глав моего обширного повествования о замечательной певице посвящена именно ему.

В ТОТ ЖЕ ДЕНЬ (о, великая сила искусства!) от него пришёл ответ следующего содержания: «Проделана колоссальная работа! Титаническая!!! Получилась, как говорит современная молодёжь, “шедеврятина”! Низко кланяюсь в ноги Вам с Виталием Гапоненко! Буду смотреть более внимательно! Уже узрел пару-тройку ошибочек; потом их опишу. Но они вовсе не портят общего восторженного мнения!!!»

Ровно через 5 суток, 30 марта, от Ашота Левоновича поступили первые долгожданные правки, а чуть позднее ещё несколько.

И мы, наконец, созвонились!!!
Потом ещё.
А затем снова!!!

Моей радости не было предела! И душа, наконец, успокоилась: я получил отзыв человека, мнение которого для меня чрезвычайно важно, потому что на сегодняшний момент едва ли кто-нибудь ещё знаком с биографией К.И. Шульженко лучше. Именно его замечания наиболее ценны и значимы, и именно их я жаждал получить с самого начала, когда публикация будет готова! Прочитав похвалу и комплименты самого А.Л. Вартаняна понял, что очередной «экзамен жизни» успешно «сдал»...

Вскоре, 7 апреля, пришли поздравления Ашота Левоновича к моему Дню рождения. 14 апреля встречные пожелания по такому же случаю отправились ему.

А 17 апреля в Курске забрал на почте две объёмистых бандероли и одну увесистую посылку с очередными и долгожданными дарами А.Л. Вартаняна, по поводу длительного непоступления которых я сокрушался выше... Весомые почтовые отправления содержали интересные и содержательные книги о «звёздах» отечественной эстрады и её истории.

Среди полученных «кунштюков» оказался редчайший буклет А.Л. Вартаняна, посвящённый Клавдии Шульженко, вышедший в 2019 году, но тиражом всего лишь 100 экземпляров.

Ашот Вартанян «Клавдия Шульженко: штрихи к портрету», 2019 год

А к буклету прилагалась вожделенная книга Ашота Левоновича 2022 года - «Клавдия Шульженко. Штрихи к подзабытому портрету».

Ашот Вартанян «Клавдия Шульженко. Штрихи к подзабытому портрету», 2022 год

Разумеется, без автографа вновь не обошлось! (Надеюсь, Ашот Левонович не обидится на то, что выдаю тайну: уникальнейшее издание отпечатано всего лишь в 10 экземплярах!.. В наше время книги часто издаются за счёт средств автора. Дело сие хлопотное и весьма дорогостоящее. Понятно, что в связи с этим полученный фолиант имеет для меня особую ценность!)

Автограф Ашота Левоновича Вартаняна

Книга издана на хорошей бумаге и отлично оформлена - содержит много фотографий, статей из периодической печати, воспоминаний современников, архивных документов, значительная часть которых опубликована впервые. Сразу чувствуется, что автор вложил в своё творение душу и сердце.

Как видите, уважаемые читатели, в итоге, мои старания в работе над публикацией о Клавдии Ивановне Шульженко были сполна вознаграждены! А пока желаю Ашоту Левоновичу Вартаняну больших творческих успехов и жду его новых книг, которые уже обещаны в ближайшем будущем. (В их получении нисколько не сомневаюсь - автор своё слово держит всегда!)

Итак, дорогие друзья, история продолжается?..