Дальнейшая судьба привела Ю.Б. Елагина в Америку, но духовная связь Юрия Борисовича с Родиной, Россией, не прерывалась никогда. Он нёс её в себе, в музыке, в литературе и много сделал для того, чтобы способствовать культурному сближению русского народа с простыми американцами, их взаимопониманию и сотрудничеству.
«Укрощение искусств» и вторая книга Ю.Б. Елагина - «Тёмный гений» (биография Всеволода Мейерхольда), были опубликованы в середине 50-х годов и имели успех у читателей. В литературных кругах, а также в театральной и киносферах даже шли переговоры об экранизации первой книги и возможности превращения второй в пьесу для постановки её на сцене.
Почему же я позволил себе упомянуть в данной работе биографию и описание деятельности этого человека, музыканта и писателя Юрия Елагина, казалось бы, не имеющего прямого отношения к основному герою нашего повествования - Александру Цфасману? Да потому, что он имел непосредственную связь с отрезком истории, когда жил и творил А.Н. Цфасман, и очень ярко и точно описал его в своей книге «Укрощение искусств». Кроме того, одно время он работал в созданном в 1936 году по Решению СНК СССР Государственном джазе СССР: сначала музыкантом-скрипачом, а потом и концертмейстером. Обладая острой наблюдательностью, критическим умом аналитика, природным юмором, Юрий Елагин имел возможность видеть изнутри процессы, происходящие в мире советской эстрадной и симфонической музыки, а также в театре и в окружающей жизни. Его рассказы о времени 20-х - 30-х годов в этом плане по точности, образности, метким характеристикам стоят на одном из первых мест среди мемуаров других авторов, пытавшихся воспроизвести на бумаге для современников и потомков этот удивительный период истории Советского государства и его культуры. Свидетельства Ю.Б. Елагина являются поистине бесценным и историческим, и искусствоведческим материалом.
Помню, когда во второй половине 80-х годов ХХ века в нашей стране наступила так называемая «оттепель» и вслед за ней «перестройка», журнал «Огонёк», которым руководил тогда Виталий Коротич, начал публиковать отрывки из книги некоего Юрия Елагина «Укрощение искусств». Впечатление от этих публикаций, выходивших с продолжением, было настолько ошеломительным, что за журналом, продававшимся в киосках «Союзпечати», выстраивались очереди, и приобрести его представлялось очень трудным, а порой почти невозможным делом. Номера его передавали из рук в руки и зачитывали, что называется, «до дыр». И вот, наконец, издательство «Русский путь» (Москва, 2002 г.) выпустило книгу Ю.Б. Елагина «Укрощение искусств». Достать её, ввиду ограниченности тиража (всего 3000 экз.) можно только, заказав по «Интернету». Я решил взять из неё отрывки, потому что необыкновенно ярко, смело, образно автор живописует о том, что он лично видел, слышал и в чём участвовал. Автор обладает сочным, насыщенным, профессионально ориентированным языком, порой изобилующим хлёсткими, беспощадными оборотами и выражениями.
Юрий Елагин. Выдержки из книги «Укрощение искусств»:
«... Евгений Вахтангов ещё в начале 1921 года в своей “Принцессе Тарундот” использовал звучание гребешков, покрытых папиросной бумагой. Во всей мелодике знаменитого оркестра “Турандот” было, по моему глубокому убеждению, какое-то тонкое провидение и своеобразное ощущение некоторых элементов того, совершенно нового, музыкального стиля, который делал свои первые уверенные шаги на другом конце земного шара и который назывался “джаз”.
Первый настоящий джаз Москва услышала в 1925 году. Это был небольшой американский джаз из шести негров. Руководителем его был саксофонист Сидней Беше.
Джаз давал по несколько концертов в день в течение полугода при битком набитом зале. Публика приходила в такое возбуждение, что во время исполнения стучала ногами об пол, кричала и неистово аплодировала.
Влияние этого маленького джаза на всю музыкальную жизнь советской России тех лет было огромно и распространилось не только на область чисто джазовой музыки, но и на творчество очень многих серьёзных советских композиторов, главным образом, из молодого поколения. В частности, на Шостаковича, который в то время дебютировал своей Первой симфонией. Влияние джаза заметно во многих его последующих произведениях, начиная со Второй симфонии и оперы “Нос”, и кончая такой откровенной попыткой перенесения джаза на большую симфоническую эстраду, как вариации на тему фокстрота “Таити-тротт” для симфонического оркестра.
Но у негритянского джаза Сиднея Беше нашлись в советской России и настоящие последователи, которые своей единственной задачей поставили создание ортодоксального джаза по образу и подобию американского.
Самым крупным и талантливым из них был Александр Цфасман, с именем которого связана большая часть истории джаза в СССР.
Цфасман - талантливый пианист, выпускник Московской консерватории. Он был учеником профессора Феликса Блуменфельда (у которого учился также и Владимир Горовиц). Цфасман был уже на последнем курсе Консерватории, когда он услышал негров Беше. Этот момент стал переломным во всей его музыкальной биографии.
Окончив Консерваторию, Цфасман организовал свой собственный джаз и отдал все свои силы изучению нового музыкального стиля. Он был очень талантлив, и ему скоро удалось постигнуть тайны искусства джаза, а его собственный джаз, подобранный из таких же, как и он, талантливых молодых музыкантов, скоро становится настоящим хорошим джазом и завоёвывает среди широкой публики огромную популярность. Его репертуар в это время (вторая половина 20-х годов) составлен исключительно из вещей западной и американской музыки для джаза, которые Цфасман обычно списывал по слуху с граммофонных пластинок и сам инструментовал.
Немного позднее организует свой джаз Леонид Утёсов - популярный певец, исполнитель одесских песенок и уличных куплетов. Ему первому пришла в голову идея использовать джаз для аккомпанемента этому своеобразному “фольклору”. Для аранжировки своих песенок, чтобы она хотя бы в общих чертах напоминала джаз, он приглашает Исаака Дунаевского - в те годы молодого, начинающего композитора.
Но и Цфасман, и Утёсов, а вместе с ними и все джазы в СССР должны были резко затормозить свою успешную деятельность. В 1929 году началась эпоха “великих сталинских пятилеток”. Был брошен лозунг “наступления на классового врага по всему фронту”. В деревнях ликвидировали кулаков, и длинные эшелоны с арестованными крестьянами тянулись в концлагеря на север и восток.
В искусстве тоже начали беспощадную войну с “вражескими капиталистическими влияниями”. Всю власть получила так называемая РАПМ - Всероссийская Ассоциация Пролетарских Музыкантов. Члены ее, пять композиторов, сыграли печальную роль в истории русской музыки. Эти пять музыкальных инквизиторов старались вовсю: запретили исполнять Чайковского и Шопена, ликвидировали Московскую консерваторию...